Ad Majorem Dei Gloriam (таймлайн)

”

The people are, under God, the original of all just power (1653)

“

Ad Majorem Dei Gloriam - проект в жанре "мягкой" альтернативной истории, посвященной Новому времени и религиозной борьбе в Европе XVI-XVIII веков. В центре истории будет противостояние католиков, протестантов, православных, шиитов и суннитов; в целях нагнетания драматургии возможны сгущение красок и другие приемы, недопустимые на Альтернативной истории викия. 

Категория антиутопии поставлена для обозначения общего "тона" истории, и оставления за авторами права на выбор худших путей развития истории. 

Общество Иисуса.

Общество Искателей истины.

Убийство в Кракове 

Основная статья: Краковское убийство. 

”

Они не желают даже упоминать имён короля, королевы и принца Анжуйского. (Жан де Монлюк, французский посланник в Варшаву).

“

Генрих, герцог Анжуйский.

Смерть Сигизмунда II Августа оставила вакантным польский трон - престол крупнейшего государства, полностью расположенного в Европе. Польские магнаты и дворяне собрались решить судьбу своего престола; в общем, выборы можно свести к борьбе сторонников Габсбургов и их противников. В конечном счете на престол был избран Генрих III Валуа, ревностный католик, любимый сын Екатерины Медичи и наследник французского престола. 

Тут стоит оговориться, что в Польше тех лет было немало последовательных протестантов, которых кровавые события 24 августа 1572 года совершенно не вдохновили на верность французскому принцу, принявшему самое живое участие в организации тех страшных событий. Активно предпринимавшиеся попытки соотечественников Генриха Валуа убедить поляков в обратном не имели результата; слишком хорошо в этой восточноевропейской стране знали о прошлом принца Анжуйского. В конечном счете кандидатура французского принца восторжествовала, но такое решение не устроило множество людей в Речи Посполитой. Даже подписание представителем Генриха Валуа "Артикулов", ограничивающих власть короля в пользу дворянства, не купило ему симпатии всех сочувствующих гугенотам людей в Польше. Кровь убитых взывает к мести, и взывает очень громко, требовательно. 

Мелкопоместный шляхтич, фанатичный противник папистов и ненавистник католичества, решился совершить подвиг во имя веры и Христа: и вот, 18 февраля 1574 года новоизбранный король Польский и великий князь Литовский был убит на улицах Кракова метким выстрелом в голову, не успев вступить в права своего титула. Незадачливый убийца был задавлен толпой насмерть в ходе панической давки; только вечером на улицах Кракова воцарился покой и порядок. 

То был выстрел, которому оказалось суждено начисто изменить историю не только Польши и Франции, но всей Европы и всего мира. И, разумеется, все эти изменения были к вящей славе Божьей и спасению человечества. 

Кризисы во Франции

Правление Франциска III

”

Господа, не глядите косо На Франсуа и его два носа: Ведь по праву и по обычаю Два носа под стать двуличию. (Эпиграмма на Франциска III)

“

Франциск III, король Франции (1574 - 1585)

Смерть Генриха, герцога Анжуйского. в далекой Польше стала настоящим потрясением для французского королевского дома - Екатерина Медичи, королева-мать, потеряла любимого сына, а династия лишилась наследника. К тому моменту Карл IX уже дышал на ладан: слабый здоровьем с рождения, теперь он мучался страшной лихорадкой и на глазах у всего двора помирал. Его смерть 30 мая 1574 года ни для кого не стала неожиданностью, но окончательно подорвала здоровье его родной матери, потерявшей двух сыновей за несколько месяцев. Тот год действительно нанес страшный удар по династии Валуа, давая повод гугенотам для злорадства: радикальные проповедники спешили объявить, что то отливается кровь убитых на ночь святого Варфоломея. 

Таким странным стечением обстоятельств на престол взошел Франциск III, младший сын Генриха II и нелюбимый в семье никем. Молва тех лет окружила особу молодого короля самыми черными слухами: его обвиняли в кровосмесительной связи с родной сестрой Маргаритой, отравлении старшего брата Карла IX и других чудовищных преступлениях. Действительно, у герцога Алансонского была не самая лучшая биография и предыстория: он не был старшим в линии наследования, не был и талантливым полководцем, подобно среднему брату, а его попытки плести интриги обычно завершались смертью сообщников, имевших глупость довериться слову принца крови. Одно время герцог Алансонский заигрывал с вождями гугенотов, но поспешно от них удалился в годину парижской резни; пытался освободить Генриха Бурбона из заключения, но сдал своих сообщников брату, не доведя дела до конца. Одним словом, у новоиспеченного монарха явно наблюдались серьезные проблемы с популярностью и поддержкой: его могли отторгнуть обе партии, поэтому Франциску пришлось действовать как можно быстрее.  

Генрих Наваррский в молодости.

Восхождение на престол нового короля, гибель герцога Анжуйского и фактическое самоустранение Екатерины Медичи - двух главных ненавистников протестантизма в доме Валуа -  давали возможность для примирения католиков и гугенотов. Франциск III в 1574-м делает первые шаги на долгом, тернистом пути: им освобождается Генрих Наваррский с женой. Сын Антуана Бурбона возвращается в Беарн, где становится признанным лидером протестантской партии во Франции; временно прекращаются бои. Дело не только в оказанной Франциском помощи Генриху, но в и другом тонком моменте: в случае смерти Франсуа III бездетным, Генрих Бурбон становился ближайшим наследником престола и без войны. Следовательно, дальнейшее ослабление Французского королевства явно не входило в интересы дома Бурбонов, который при благоприятном стечении обстоятельств мог стать правящим. Сам Франциск женился на дочери Людовика де Монпасье, родственника Бурбонов и представителя партии Гизов, пытаясь тем самым сделать одолжение и католической части дворянства. Казалось, что политикой хитрых компромиссов, договоренностей и придворным маневрированием удастся успокоить дворян и города. 

Впрочем, даже добрая воля королевской власти отнюдь не стала гарантом спокойствия в стране и настоящего умиротворения вассалов. Радикалы из обоих лагерей, сплотившиеся вокруг Генриха Гиза и Генриха Конде, выступали против соглашения и желали войны до победного конца. Католики упрекали Франциска III в соглашательстве и слабости, припоминали все грязные истории, связанные с его именем в его бытность принцем крови; упреки от своих радикалов получал и Беарнец, которого попрекали в отходе от веры и предательстве памяти родителей. Созванные королем в 1576-м году Генеральные штаты под влиянием герцогов Гизов не просто не признали подписанного им и Беарнцем Эдикта, но призвали короля вспомнить о своих обязанностях перед Богом и защитить страну от нашествия еретиков. Столкновения дворян, буржуа и крестьян продолжались по всей Франции, а попытки обрести внутренний мир спотыкались о сопротивление радикалов. Крайне шаткое равновесие держалось только постоянными усилиями короля и Генриха Бурбона, но ситуация оставалась взрывоопасной. 

Торжественное прибытие Генриха Бурбона в Антверпен.

Тогда Франциск III решает вспомнить о рецепте умиротворения, в свое время предложенным адмиралом Колиньи его старшему брату, Карлу IX - сплавить буйную энергию французского дворянства за границу, на войну с внешним врагом, а не своей короной. К тому времени уже много десятков лет продолжалась борьба Нидерландов за независимость от Испании, и в 1579-м году Вильгельм Оранский призывает Франциска III оказать помощь в борьбе с Филиппом II. Вот тут, пожалуй, совершается крупнейшая ошибка царствия последнего Валуа: от имени французского правящего дома в Нидерланды отправляется Генрих Наваррский. Сама задумка вполне понятна и проста: против католиков-испанцев защищать протестантское население отправился глава гугенотов Генрих Бурбон, успевший показать себя харизматичным лидером и способным военачальником. Следом за ним, принцем крови и влиятельным человеком, на войну отправились бы как радикально настроенные гугеноты, так и другие дворяне, желающие славы и известности. Действительно, сперва все шло прекрасно - пока в 1581-м году Генрих Наваррский не был убит во время рядовой стычки с испанским патрулем пулей в бок, вызвавшей мучительную боль перед смертью. Данное событие снова перевернуло всю французскую политическую шахматную доску, приведя к началу очередной религиозной войны между короной и гугенотами. 

”

Вам [Франциску III] стоило умереть в юности. Тогда бы Вы не стали причиной гибели стольких достойных, храбрых дворян. ("Обвинительные письма" анонима, 1582-го года).

“

Смерть Генриха Бурбона привела к катастрофическим последствиям для Франции. Во главе партии гугенотов встал его родственник, Генрих Конде, в отличии от умершего бывший истовым кальвинистом. Он смог использовать смерть кузена в свою пользу, обвинив Гизов в организации рокового удара; летом 1581-го по югу Франции прокатились открытые восстания гугенотов, а Конде провозгласил о воссоздании Конфедерации. Екатерина де Бурбон, единственная сестра покойника и наследница Беарна, вышла замуж за принца Конде, желая скрепить тем самым лагерь французских протестантов воедино. Наконец, гибель Беарнца вдали от дома сделала наследником Франциска III двоюродного брата покойника, радикала Генриха Конде - словом, новый виток гражданской войны был неизбежен. В ее ходе еще больше укрепился Генрих Гиз, "Меченый" - он нанес ряд поражений гугенотам на юге страны и смог заставить Конде перейти к обороне. Владетельный герцог был лучшим полководцем католиков и ответственным за победы войны 1581-1587-го, но его же командование привело к ослаблению лояльных королю полков.  

Убийство Франциска III 4 марта 1585.

К середине 1580-х стало очевидно, что династии Валуа суждено прерваться в самом скором времени. Брак с де Монпасье наследника не принес: королева рожала несколько раз, но каждый раз младенец либо умирал в первый год своей жизни, либо во младенчестве. Постепенно отношения между супругами ухудшались, а в последние годы царствования едва ли могли называться даже терпимыми, не то чтобы дружественными. Франциск III, как и все его братья, не оставил после себя потомства, а кандидатура убежденного кальвиниста Конде не устраивала множество людей во Франции, от католической знати до населения северных городов страны. Все громче раздавались призывы созвать новые Генеральные штаты ради изменения закона о престолонаследии и недопущения на престол вероотступника. Одновременно по Франции начали расходиться листовки, содержавшие "генеалогию дома Гизов" - согласно ей, Генрих приходился потомком самому Карлу Великому, что давало ему наибольшие права на престол. Сам Генрих отрицал свою причастность, а королевским чиновникам ее не удалось доказать, но король все-таки хорошо понимал, чего добивается Меченый. Очевидные притязания Генриха Гиза могли бы стоить ему поста и должностей, но лидер католиков-радикалов нанес упреждающий удар: 4 марта 1585 лояльные ему дворяне убили Франциска III в Лувре,  а верные войска заняли Париж. Де Гиз оказался фактическим правителем государства, теперь он собирался узаконить свое господство и подтвердить все притязания.

В целом, правление Франциска III Валуа принято оценивать негативно. Попытки добиться религиозного мира провалились; в конечном счете, именно недальновидное решение отправить в Нидерланды Генриха Наваррского стоило Франции компромиссной фигуры между католиками и протестантами. Межконфессиональная ненависть, которую последний Валуа пытался побороть, только вспыхнула с новой силой;  государство потеряло множество денег и дворян на войне в Нидерландах, а руководство обеими партиями взяли не готовые идти на договоры фанатики. 

Правление Генриха III

Завершение гугенотских войн

Генрих де Гиз со знаменем.

К власти в Париже пришел человек, знаменитый своим ревностным католицизмом, военным талантом и харизмой. Генрих де Гиз пользовался бешеной популярностью в среде дворянства северной Франции, буржуазии и духовенства. За него горой стояло королевское войско, которым он руководил с момента возникновения очередного конфликта с протестантами. Он пользовался поддержкой Филиппа II Испанского и Ватикана, считался героем для всех католиков Европы. Словом, Генрих Меченый явно на порядок превосходил покойного Франциска III и как государственный деятель, и как личность. Самые рьяные сторонники были готовы провозгласить Генриха "святым", а прокатолические памфлеты давно уже присвоили ему почетный титул защитника веры; "великим" же его именовать стали уже давно. Ему теперь оставалось только довершить процесс взятия власти в свои руки - добиться своей коронации. 

Пресловутая "Генеалогия дома Гизов", бывшая на слуху у всех французов, отличалась уязвимостью своих положений и доступностью для критики; впрочем, она стала поводом для возникновения нужной роду Гизов дискуссии, а дальше герцог собирался воспользоваться ресурсом своей популярности. Действительно, юридически данная генеалогия была едва ли не ничтожной; но она позволяла озвучить свои претензии.  Сам Генрих де Гиз весьма скептично оценивал эту волшебную "генеалогию", хорошо понимая ее надуманность и плохую обоснованность; в разговорах с верными дворянами и братьями Меченый предпочитал аппелировать к историческим примерам, указывая, что у Цезаря так-то тоже не было никакого право занимать Рим, но он это сделал. Потому что мог. Именно на старейшее право, право сильного, Генрих собирался ориентироваться в дальнейшем, хотя и нуждался в санкции остального народа для завершения давно начатой им игры. 

Демонстрация лигистов в Париже, 1585-й.

В мае 1585 года в Париже собираются новые Генеральные штаты, призванные решить вопрос престолонаследия. На них юг Франции был представлен слабо: Генрих де Конде вел войну, а его авторитет в гугенотской партии был слишком велик.  Никто из настоящих протестантских лидеров, хорошо помня о роли Гизов в событиях не столь далекого прошлого, не приехал в Париж, что лишило собрания значительной доли представительства. За это время в городе оформляется Католическая лига, основанная Гизами для усиления своей позиции; впрочем, их контроль над действиями этой организации вскоре стал условным. Да, Лига была готова поддержать Генриха де Гиза, но взамен составлявшие лигу буржуа и дворяне требовали снижения налогов, укрепление своих прав и продолжения борьбы с протестантами, причем одновременно. В конце концов, Генрих не был единственным вариантом для католической партии: на Штатах возникли кандидатуры герцога Лотарингского Карла III и даже испанской инфанты Изабеллы Клары Евгении. Обе кандидатуры подпадали под действие Салического закона и вдобавок были иностранцами, но... Если Генрих де Гиз пошел на обоснование своих прав подложной генеалогией, то чем хуже нарушение земного закона ради исполнения воли Божьей? Подобные требования лигисты сочли возможными выдвинуть именно из-за слабой обоснованности прав рода Гизов на престол; если дворянство Франции и собиралось поддержать узурпацию, оно хотело получить от этого выгоду. Можно сказать, что Гизы допустили ошибку, переоценив свою популярность: аристократия все равно требовала себе ощутимых уступок, угрожая ослабить католический лагерь своим уходом из активных военных действий.

Фактическому государю Парижа пришлось пойти на уступки: 21 мая Генрих де Гиз был признан королем Франции Генрихом III, и первым своим Эдиктом Великий Генрих гарантировал, что будет учитывать прежние вольности дворян, городов и церкви; пообещал учитывать мнение Лиги и ее вождей на государственные дела и править в соответствии с ее советами.   Воцарение новой династии было завершено, правда, называть ее правителями Франции можно было только с натяжкой, скорее Гизы стали королями французских католиков, но не французов. Уже 26-го мая гугеноты убедили Генриха де Конде принять из рук корону; тем самым в государстве появилось два короля, два королевских двора и две армии. Позднейшие историки будут считать данный шаг ошибочным для партии протестантов: крайний радикализм Конде оттолкнул от гугенотов умеренных католиков, все еще считавших возможным достижение соглашения на тех или иных условиях: теперь папистам пришлось твердо держаться линии Гизов. 

Генрих III де Гиз во главе войск Лиги.

Примирившись тем самым с Лигой на время ведения боев, Генрих III отбыл на войну, желая как можно скорее разбить Генриха де Конде, лидера враждебной партии и обладателя куда более прочных прав на престол государства. Очередная религиозная война, которую затем будут называть "войной двух Генрихов III", длилась с 1585 по 1587-й с переменным успехом; королевская армия не могла взять вверх из-за интриг в самом Париже, по причине которых Генриху III де Гизу приходилось разрываться между решением внутренних конфликтов и борьбой с гугенотами. Сказывалась также ограниченность Гизов в средствах: приняв кабальные условия Католической лиги, они потеряли возможность вводить чрезвычайные налоги и тем самым снабжать войска всем необходимым. Новому королю католиков пришлось активно брать деньги у Филиппа II Испанского и обращаться к нему за военной помощью. Кампания 1587-го года оказалась для Гизов успешной: Генрих III и его младший брат, герцог Майеннский, нанесли ряд поражений гугенотам на юге страны, постепенно лишая Конфедерацию укреплений и ее положения. Однако даже это не помогло Гизам добиться решающего перевеса в силах: протестантизм укрепился на юге страны, а дворянство, вдохновленное примером Генриха Конде и испуганное Лигой, сражалось до конца. Военные действия снова зашли в тупик: королевские войска осадили Ла-Рошель и гонялись за гугенотами по южным провинциям, но не могли ни одержать уверенного триумфа, ни поймать Конде. 

Мирное соглашение 1588

Тогда и произошло несколько событий, приведших войну к неожиданной развязке. Ранней зимой 1588-го в Париже был раскрыт заговор радикальных католиков, недовольных "вялым" ходом войны и фактической узурпацией власти со стороны Гиза; они желали возвести на престол Изабеллу Клару Евгению и получить таким образом неограниченную испанскую помощь. Предполагалось убить правителя Франции и обвинить в этом гугенотов; затем созвать новые Штаты и под предлогом незаконности притязаний Гизов лишить род власти. Генрих III был в настоящей ярости: он моментально вернулся из-под Ла-Рошели и вывел на баррикады рядовых лигистов, преданных лично ему. Прямота действий и готовность парижан поддержать Генриха помогли ему сохранить престол и физически устранить сторонников происпанской партии. Впрочем, события 22 февраля 1588 привели к резкому ухудшению отношений между католическими монархами; Филипп II отозвал испанские войска и прекратил субсидирование французов, объявив, что Генрих III ликвидировал настоящих борцов за веру без настоящих доказательств их измены. Казалось, пришел момент Генриху III Конде перейти в наступление, но он погибает в ходе битвы у Кутра уже 28 февраля, едва успев отпраздновать междоусобную резню в Париже. Одержавший эту победу герцог Шарль Майеннский открыл королевской армии дорогу на Бордо и Беарн, но понес такие потери, что продолжать борьбу с прежней эффективностью уже не мог. Теперь гугеноты теряют не просто короля, но прирожденного лидера; впрочем, смерть радикала Конде значительно ослабила позиции убежденных кальвинистов. Разгром под Кутра оставил протестантов без значительной полевой силы, хотя гарнизоны южных городов по-прежнему крепко держались. 

Екатерина де Бурбон-Конде, вдова Генриха III Конде и инициатор созыва Штатов.

Наступает шаткое равновесие между двумя партиями, взаимно ослабленными продолжительными боевыми действиями. Потерявший испанскую поддержку Генрих де Гиз потратил самый надежный способ финансирования, а привлечение буржуа Парижа к решению вопроса испанской партии привело к резкому увеличению влияния Лиги - вводить дополнительные налоги и сборы на войну стало попросту опасно. Король, сделавший ставку на народ ради получения короны, должен был считаться со мнением третьего сословия, иначе он мог быстро лишиться своего титула. Следовательно, пополнить порядевшую армию было не на что. У протестантов к власти пришла Екатерина де Бурбон, сестра покойного Генриха Беарнца и вдова Генриха де Конде; у пары был маленький сын, названный Генрихом, но ему было всего лишь полгода. Силы протестантов тоже были подорваны: партия потеряла большинство вождей, иностранные державы не могли ее поддерживать - в результате в марте 1588 Екатерина написала письмо к Генриху III, предлагая тому пойти на заключение мира. Она соглашалась отказаться за себя, сына и потомков от претензий на французский престол, признав тем самым первенство Гизов, и убедить гугенотов пойти на мир с короной; взамен король должен был пойти на значительные политические уступки. 

В мае 1588-го снова собрались Генеральные штаты, теперь местом встречи было избрано Блуа; Екатерина де Бурбон сама прибыла в город, где с ней встречался Генрих III. Неожиданно для католических дворян, мирные предложения Екатерины были поддержаны парижской буржуазией, уставшей от тягот войны и перебоев с торговлей; наконец, среди рядовых лигистов по-прежнему наибольшим авторитетом пользовался их формальный глава, Генрих III де Гиз, который теперь шел на мирный договор с протестантами. Бытие королем Франции, а особенно раскрытие происпанского заговора повлияли на темперамент и характер Меченого, сумевшего наконец поставить государственные интересы превыше религиозных. Достижению мирного согласия способствовали умеренные протестанты, пытавшиеся еще Генриха Конде склонить к переговорному процессу; теперь же они убеждали Гизов в искренности своих намерений и готовности заключить окончательную договоренность. 

Оная и была заключена после продолжительной работы Генеральных штатов, несмотря на сопротивление католической радикальной оппозиции под неформальным лидерством Карла Лотарингского. 25 июня 1588-го Генрих III издает, а Генеральные штаты одобряют Блуасский эдикт, который закрепил основы новой французской государственности. Итак, ключевые позиции эдикта, которым французы пытались установить мир в своей стране:

• Католическая церковь восстанавливается везде, реформированная церковь разрешается повсюду - даже в Париже. 
• Официальные власти ни под каким предлогом не будут преследовать никого из участников Религиозных войн, вождей или рядовых участников. 
• Гугеноты получают на 10 лет во владение крепости, среди которых главными были Ла-Рошель, Сомюр и Монтабан. Их начальство подчиняется гугенотам, а содержание выплачивается из государственной казны. 
• Запрещается какая-либо дискриминация на основании вероисповедания, государственная и равно частная.
• Екатерина де Бурбон отказывается от любых претензий своего рода на престол; все гугеноты признают Генриха де Гиза единственным и законным королем Франции. 
• Владетельные дворяне получают автономию от центральной власти. 

Стоит ли говорить, что заключение подобной договоренности с еретиками Генрихом "Святым" стало настоящим шоком для Филиппа II и Ватикана, прежде видевших в Генрихе III своего доверенного союзника и помощника? Правитель Испании фактически разорвал дипломатические отношения с Францией, откровенно высказав свое недовольство решением "брата"; зато стабилизировались отношения с Англией и Нидерландами, довольными подобным выбором Генриха III.

Смута в России

Основная статья: Смутное время. 

Начало Смуты

”

Чрез пропасти и смрадные болота К престолу днесь меня приведший мост Ломаю я! Разорвана отныне С прошедшим связь! Пережита пора Кромешной тьмы – сияет солнце снова – И держит скиптр для правды и добра Лишь царь Борис – нет боле Годунова! (Алексей Толстой, "Борис Годунов"

“

Иван IV Васильевич в царском облачении.

Правление царя Ивана IV Васильевича оставило Московское царство в подвешенном состоянии. Продолжительная и проигранная Ливонская война, устрашающая опричнина, разорительные набеги крымских татар и постоянные военные конфликты нанесли страшный удар по экономике и хозяйству, привели к опустошению центральных земель государства и массовому оттоку трудовой силы на юг, на вольные хлеба и к пограничью. Из-за действий монарха в правящей боярской элите образовалось две значительные и враждебные друг другу группы: тех, кто убивал и пытал, и тех, кого убивали и пытали - бывших опричников и "земщиков".  Между этими группами пролегала глубокая пропасть, наполненная кровью родственников и друзей одних и амбициозными чаяниями остальных: о приемлимом единстве элит говорить не приходилось. Финансы государства пришли в полное расстройство, дороги и торговые пути были заняты преступниками, причем на ночную дорогу выходили даже дети боярские с холопами, желавшие получить как можно больше денег.  У Царства не было ни одного союзника, но окружали его одни враги; наконец, до смерти Ивана IV дожили только два сына, Федор и Дмитрий, причем каждый со своим собственным недостатком. Федор Иоаннович был человеком очень слабого здоровья и почти полностью не имевший государственной воли; Дмитрий же, помимо малолетства, родился в седьмом браке царя Ивана, разумеется не благословленном православной церковью и поэтому обладавшим весьма сомнительной легитимностью.

Царь Федор действительно был юношей тихим, благонравным и спокойным, словно рожденным не для бремени престола, но для монашеской кельи и царства Небесного. Он редко принимал участие в государственных делах, легко поддавался чужому влиянию, регулярно посещал удаленные монастыри и постоянно молился. По словам некоторых бояр, сказывалось детство, проведенное с батюшкой во время опричнины: разум царя повредился от вида насилия, злости и жестокости, поэтому он обратился к спасательному якорю веры. Действительно, Федор представлял собой другую крайность: в отличии от жестокого отца-абсолютиста, средний сын ударился в искреннее благочестие и тихость, стараясь вымолить у Господа прощение русской земле за все ошибки и преступления родителя.  Подобное поведение правителя у многих вызывало скепсис, особенно у монархов соседних государств, но русское боярство было в целом удовлетворено наступившим спокойствием и тишиной, хоть и отпускало в адрес монарха унизительные комментарии. 

Борис Годунов и царевна Марфа вскоре после событий в Угличе.

Настоящим правителем при нем был его тесть, Борис Федорович Годунов, боярин амбициозный и решительный. В результате тяжелой и загадочной дворцовой борьбы, конюший Годунов уже с 1585-го года фактически возглавлял Русское царство. Период его фактического правления запомнился как достижениями, вроде возвращения отнятого шведами побережья Балтийского моря, так и мерами, направленными на прикрепление крестьян к земле - вводился розыск беглецов, призванный вернуть рабочую силу в руки помещиков и вотчинников. Но в 1591-м году произошло событие, которому будет суждено стать роком царствия Бориса: при таинственных обстоятельствах в Угличе скончался последний сын Ивана IV и наследник престола царевич Дмитрий. Посланная разбираться по горячим следам комиссия во главе с боярином Василием Шуйским пришла к выводу, что Дмитрий убился самостоятельно во время опасной игры в ножички; однако последствия Угличского дела станут роковой случайностью правления Годунова. 

Итак, в 1598-м году, со смертью Федора Иоанновича. прекратился род Рюриковичей-Калитвичей, создателей и правителей Русского государства. На Земском соборе новым царем был назван Борис Годунов, которому, казалось, было суждено создать новую династию: на момент восшествия на престол ему переходило вроде бы стабильное государство, без серьезных экономических проблем и с подавленной за прошлые годы оппозицией. Служилое дворянство было главной опорой нового царя, в то время как родовитая аристократия относилась к нему с явным презрением и плохо скрываемым недовольством. Одно за другим начали сыпаться беды и несчастья: голодные года, крестьянские бунты, резкий рост преступности - все это и многое другое подтачивало легитимность правления царя Бориса, уменьшало его начальную популярность. Люди стали говорить, что все произошедшее суть есть кара Божья за самовольное и богохульное избрание на престол дето-и и цареубийцы, что Русская земля коллективно совершила страшное прегрешение и теперь несет заслуженную кару. Недовольство царем распространялось из боярских теремов и доходило до утлых лачужек; но, пожалуй,  менее всего правительство было популярно на южном пограничье, куда стекался недовольный элемент, всегда готовый к мятежу и восстанию. 

Лжедмитрий присягает Сигизмунду III в своем обязательстве ввести в России католицизм.

В 1604-м году при дворе короля Сигизмунда III объявляется некто, назвавший себя чудесно спасенным Дмитрием Иоанновичем; значительная часть польской аристократии оказывала поддержку этому молодому человеку, определенно не лишенному харизмы и некоторых талантов. Ватикан тоже благоволил юноше, а вот сам король, как и официальные лица Речи Посполитой, не были в большом восторге от его предложений или появления. В очень сомнительную легенду с десятком белых пятен верили те, кто хотел в нее верить, а у многих официальных лиц не прошел твердый скептицизм. Правители Польши в конечном счете попросту позволили Дмитрию вербовать сторонников на частные деньги, но король Сигизмунд до последнего не верил в перспективу самозванца. Что ж, людям, даже королям, свойственно ошибаться: предприятие "царя Дмитрия" неожиданно нашло отклик в русском обществе. Недовольны Борисом I были как аристократы, так и разорившиеся холопы, как служилые дворяне, так и вольные казаки: словом, "законному государю" удалось найти себе опору.  Даже военные победы правительственных войск не помогали одержать вверх; Дмитрий возвращался с новыми "охочими людьми", а города Юга страны охотно переходили на его сторону - в случае нежелания их воевод признавать "царя Гришку" царем Дмитрием Иоанновичем, над первыми мог свершиться самосуд, жертвой которого, например, пал Михаил Борисович Шеин, начальствовавший тогда над стратегически важным Новгород-Северским. 

Конец войне положила неожиданная смерть Бориса I в апреле 1605 года. Массово правительственные воеводы переходили под знамена Лжедмитрия, и он триумфатором вступил в Москву в июне того же года, начав короткую историю собственного царствия с безжалостной расправы над всеми Годуновыми кроме Ксении Борисовны, ставшей его наложницей. Затем, правда, последовали многократные милости: возвращения из ссылок, необычайно трогательное "семейное воссоединение" с Марией-Марфой Нагой, награды боярству и казакам, чуткость и обходительность в отношениях с московским посадским людом...   Однако нелегитимный царь обладал слишком большим перечнем как объективных, так и субъективных слабостей: он пал жертвой боярского заговора 17 мая 1607 года. 

Войско Ивана Болотникова идет на Москву.

Новым правителем стал Василий IV Шуйский, представитель знатного рода и хитроумный царедворец, сумевший привлечь на свою сторону родовую аристократию. Он в третий раз изменил свои показания по Угличскому делу, теперь обвиняя Бориса Годунова в убийстве мальчика; несколькими месяцами ранее Василий Иванович утверждал, что царю Дмитрию удалось спастись от подосланных тем же Годуновым убийц. Стоит сказать, что авторитетом или популярностью у простонародья Московии Василий не пользовался: откровенно "боярский царь", чье имя было тесно связано с принятием угнетающих население законов и подковерными интригами, плохо подходил на роль объединителя общества. Это наглядно показывает восстание И. Болотникова, в ходе которого против нового царя поднялся Юг страны;  В 1607-м году в Стародубе объявляется новый самозванец, выдающий себя за повторно чудом спасшегося царя Дмитрия; к нему охотно присоединяются проигравшие в ходе недавнего рокоша поляки, казаки и южные города, боявшиеся гнева Василия IV. Воеводы последнего регулярно терпели поражение от сил Лжедмитрия II: фактически произошел раскол страны на два враждующих лагеря, где были два государя, два двора, два войска... 

Подобная нестабильность государства сделала Русское царство крайне уязвимой и заманчивой целью для соседей, особенно - поляков. Привлечение правительством Василия IV для борьбы с силами самозванца шведских наемников стало поводом для объявления войны, к которой в Варшаве теперь были готовы. 

Интервенция

Падение Смоленска, март 1610 года.

Сигизмунд III был настоящим добрым католиком, от пяток до нательного креста. Дело распространения католицизма, защиты истинной веры для него стало делом всей жизни, а смута у восточного соседа оказалась превосходным шансом укрепить собственное влияние и значимость. Наконец, даже если план-максимум по присоединению Руси провалится, то можно будет занять утраченные прежде земли Княжества Литовского - Смоленщину и Северщину. Ослабленная голодом, экономической разрухой и постоянной войной Московия, не способная справиться с внутренними проблемами самостоятельно, должна была стать легкой мишенью для польского завоевания.  В сентябре 1609 года королевская армия Сигизмунда III осаждает Смоленск, в котором с небольшим гарнизоном сидел на воеводстве князь Дмитрий Иванович Шуйский. Двадцатитысячная рать поляков осадила город, который защищало менее пяти тысяч воинов; ошибки командования и явная малочисленность русских сыграли на руку польско-литовским силам. 8 марта 1610 года поляки, после ожесточенного боя, овладели Смоленском, нанеся тем самым сокрушительное поражение правительственным войскам и заняв стратегически важную крепость Центральной России. 

Демонстрация силы королем резко ослабила Тушинский лагерь, из которого началось повальное бегство польско-литовского элемента. Относительно быстрое взятие мощнейшей крепости Русского царства наглядно иллюстрировало, на чьей стороне здесь сила, и бывшие мятежники поспешили засвидетельствовать королю свое почтение и заверить его в своей преданности. Тем самым силы Сигизмунда III выросли; достигнутая победа убедила его в слабости русских и в наличии у него уникальной возможности присоединить их земли к своим. Оставив позади разоренный Смоленск, король Речи Посполитой направился на Москву, надеясь по пути разбить в полевом сражении оставшиеся у Шуйских силы и навязать Москве выгодный договор. Отправленное к полякам посольство было арестовано; Сигизмунд III объявил, что намеривается сам короноваться царем русским в Кремле, а искать соглашения с почти поверженным врагом не собирается. 

”

Я знаю то, что со мной в этот день не умрет Нет ни единой возможности их победить Но им нет права на то, чтобы видеть восход У них вообще нет права на то, чтобы жить И я трублю в свой расколотый рог боевой Я поднимаю в атаку погибшую рать И я кричу им - "Вперед!", я кричу им - "За мной!" Раз не осталось живых, значит мертвые - Встать! Последний воин мертвой земли.. (Сергей Калугин, "Последний воин мертвой земли")

“

Михаил Скопин-Шуйский и стрельцы в ходе Можайского сражения.

Нужно было срочно спасать практически обреченное положение династии Шуйских. Политическая звезда Лжедмитрия II угасла окончательно, но против шедшей на Москву польской армии у Василия IV почти не было сил.  Навстречу вражеским силам выдвинулся Михаил Борисович Скопин-Шуйский, под командованием которого набралось тысяч тридцать ратников, большинство из которых было плохо обученно. Армия Скопина-Шуйского выдвинулась на запад в начале марта 1610, и от их похода во многом зависела дальнейшая судьба России. По началу родственнику царя удалось одерживать победы: в мае 1610 под Клушиным Михаил смог нанести поражение Станиславу Жолкевскому и авангарду польского войска, воспользовавшись излишним авантюризмом гетмана. Превосходство короля, впрочем, было очевидным, и тогда царский воевода командует отход под Можайск, надеясь обороняться в его стенах. Однако оказалось, что Можайск занят и разорен наемным воинством Делагарди, который не собирался пускать в стены города русские силы - очевидно, предварительно договорившись с Сигизмундом Ваза о переходе на его стороне. Войска Скопина-Шуйского дали обреченный бой под стенами Можайска 2-3 июня, нанеся значительный урон польско-литовским силам, но и погибнув сами. Смерть Михаила Борисовича от множества полученных ран стала концом боя: оставшиеся русские воеводы сдались на милость Сигизмунду III и присягнули ему на верность.  Русские сражались храбро, но потерпели поражение 

Поражение русской армии под Можайском и гибель авторитетного военачальника обрекли династию Шуйских на свержение. Уже 8 июня бояре лишили Василия IV власти и пригласили сына польского короля Владислава на престол, поставив условием принятие им православной веры. Однако только что одержавший вторую крупную победу польский правитель не собирался идти на компромиссы, хорошо зная о слабости Московского правительства и его неспособности организовать сопротивление. Передовые польско-литовские отряды показались у столицы Московии в начале августа, а 17-го числа Сигизмунд III торжественно въехал в открытый ему боярами Кремль. Москва встретила завоевателя молчанием и скорбью; только представители высшей аристократии, все еще надеявшиеся на соглашение, впустили польский гарнизон в сердце Московии. Неудивительно, но король Польши арестовал представителей высшей аристократии и заявил о своем прежнем желании короноваться царем русским самолично. 

Заключительным периодом Смутного времени считаются года 1611-1616-й, когда Лжедмитрий II попытался возглавить национально-освободительную борьбу против Сигизмунда. "Царю Дмитрию" удалось бежать из Калуги, в которой его собирались убить посланные поляками люди, на Волгу; там "Рюрикович" хотел поднять города и посады на борьбу с польской католической угрозой. Действительно, вокруг "Дмитрия Ивановича" несколько раз собирались земские полки (1612, 1614-й) и пытались отбить Москву; однако неудачные переговоры со шведами о взаимодействии помогли польским атаманам нанести окончательные поражения силам национально-освободительного движения. Его концом стало убийство Дмитрия Ивановича под Рязанью в 1616-м, которое лишило антипольский лагерь скрепляющей фигуры. Однако полякам не удалось достигнуть полного успеха: с помощью кочевников, атаман Заруцкий, "царица" Марина Мнишек и Иван Дмитриевич добрались до Османской империи, чье правительство согласилось предоставить им убежище. 

Последствия Смуты

Сигизмунд III как победитель московитов.

Смутное время привело к прекращению существования Русского царства как независимого государства. Речь Посполитая смогла воспользоваться ослаблением соседа и продвинуться далеко на восток, став самым крупным европейским государством начала XVII века. Сигизмунд III был наречен католическим монархом, римская католическая церковь гордилась своим сыном, а сам король искренне полагал одну из задач жизни решенной. С 1612-го года Сигизмунд будет пользоваться пышным титулом короля Польского и царя Русского, Казанского и Астраханского; в Польше на некоторое время вырастет авторитет центральной власти и прекратятся дворянские выступления. 

Значительный ущерб был нанесен экономике восточных земель. Продолжительные конфликты и разорительные набеги "охочих людей", в основном казаков и литовцев, нанесли значительный урон центральной России; были разорены многие торговые города, перебито множество людей. Ликвидация границы с Польшей привела к широкому распространению польских товаров, которые теперь прочно ассоциировались с оккупацией и потерей национальной независимости.  Их ввоз также мешал наладить свое производство оставшимся посадам, чье население оказалось втянуто в заранее проигранную конкуренцию с польскими и европейскими товарами. Отличившиеся в ходе кампании короля дворяне получали щедрые земельные пожалования на востоке, 

Однако польское господство на такой огромной территории никогда не было прочным. Де-факто, в период с 1616 по 1633-й власть Сигизмунда III над землями бывшей Московии держалась на подавлении регулярных мятежей и выступлений. Только крупные гарнизоны в защищенных городах могли чувствовать себя в безопасности, но, отъезжая от стен, они часто становились жертвами нападений. Активная, агрессивная деятельность Общества Христа и польских проповедников вызвала у коренного населения негативную реакцию: с середины 1620-х годов в восточных воеводствах Речи Посполитой начинает распространяться радикальное учение "Боголюбцев", выступавших за продолжение борьбы с католиками и поляками. Радикальные проповеди находили отклик в сердцах дворян, посадских людей и крестьян, недовольных резким ухудшением своего положения. Священники и монахи учили, что корень зла таится в польском образе жизни, католичестве и засилье иностранцев; к их словам почтительно прислушивались, с ними все больше людей соглашалось. 

Для Речи Посполитой, парадоксальным образом, принятие русских в подданство тоже стало негативным фактором. Мало того, что на поддержание даже формального контроля над такими территориями уходило множество денег и человеческих ресурсов, так аннексия Московии еще и привела к новому раунду противостояния со Швецией: с 1611 по 1614-й поляки будут воевать со шведами за контроль над северными городами Московии, и, за счет денежных субсидий от Ватикана и невольной помощи местных, одержут вверх. Однако новые земли продолжат вытягивать из Польши ресурсы: гарнизоны требовали денег на содержание, 

Война реституции

Военный этап

”

Лучше править пустыней, чем страной, полной еретиков. (Фердинанд II)

“

”

Я лучше буду есть капусту с королём, чем жаркое с курфюрстом. (Елизавета Стюарт - Фридриху Пфальцскому)

“

Провозглашение Двенадцатилетнего перемирия в Антверпене.

К концу 1610-х Европа подошла с отчетливым предчувствием надвигающейся катастрофы и полноценной войны. К концу подходило перемирие между Нидерландами и Испанией и каждому политику было очевидно, что совсем скоро испанские войска вернутся на берега Северного моря довершать начатое герцогом Альбой. Мадридский двор не очень-то и скрывал свои амбициозные намерения, продолжая рассматривать Республику Соединенных Провинций как свою собственность, временно выпавшую из-под управления. Испанские Габсбурги и не собирались продлевать шаткое перемирие, что хорошо понимали и жители "мятежных" регионов: обе стороны готовились к войне, подыскивая себе союзников и налаживая отнюдь не простую логистику. Испания собиралась привести мятежников к покорности и вернуть этот ключевой регион Империи на подобающее ему место; голландцы не горели желанием возвращаться и готовились к тяжелой борьбе за свою независимость. Однако война, которую ждали в 1621, когда должен был истечь срок перемирия между ненавистными друг другу сторонами, пришла на несколько лет раньше и из региона восточнее Нидерландов.

Священная Римская империя германской нации к тому моменту представляла жалкую пародию на империю: множество автономных феодальных владений и вольных городов, с охотой пользующиеся помощью иноземцев против центральной власти: императоры династии Габсбургов не обладали реальной властью в пределах Империи, хоть и являлись ведущими игроками в германской жизни. Любая попытка осмыслить происходящее с рациональной точки зрения, разобраться в юридических тонкостях имперской жизни или упорядочить оную неизбежно приводили несчастного попытавшегося к алкоголизму - этому родовому пороку немцев по мнению остальной Европы. Раздел между сторонниками "германских вольностей" (сторонниками своеволия и независимости курфюрстов и других, бесспорно лучших и достойнейших людей Германии) и уступающими им по численности адептами "императорской справедливости" (абсолютизма Габсбургов, по своей сути) осложнялся религиозным фактором, игравшим значительную роль при определении политической ориентации людей: ревностные католики мечтали о воссоединении церкви путем физического уничтожения еретиков, а фанатичные кальвинисты соперничали с лютеранами за симпатию и князей, и простого народа, угрожая подорвать основы Аугсбургского мира. Условная партия "центра", в лидеры которой пророчили то курфюрста, правителя Саксонии, то "простого" герцога Баварии (по реальному политическому влиянию превосходящего многих князей-выборщиков), так и осталась лишь аморфным проектом, фантазией: ни у кого не хватило политической воли, ресурсов или простой человеческой храбрости поднять знамя имперского единства и предотвратить грядущий конфликт; ни верные католики, ни отъявленные кальвинисты не желали компромисса. Германия представляла собой ворох хвороста, обильно политого маслом: оставалось только кинуть туда факел.

Стоит отметить, что совершенно особенное положение в Европе было у Чехии. Королевство Богемия занимало уникальную позицию в европейской политике: сама богатая и процветающая Богемия не входила непосредственно в состав Священной Римской империи и ее король "всего лишь" получал право голоса на выборах императора, не имея права вмешиваться в остальные вопросы имперской политики. Соответственно, "цена" короны Богемии заметно поднималась в цене, стоило текущему императору приблизиться к могиле - и, надо же было такому случиться, что к концу 1610-х император действительно стоял одной ногой в могиле и вопрос о наследстве встал необычайно остро, ведь у Маттиаса не было сыновей, и возникла реальная возможность утраты Габсбургами императорской короны. Было семеро князей-выборщиков: трое из них были архиепископами и, по религиозным причинам, поддержали бы Габсбурга; но все трое светских выборщиков (герцог Саксонии, маркграф Бранденбурга, пфальцграф Рейнский) были протестантами и находились, так или иначе, в оппозиции к формальному центральному правительству и хищной династии Габсбургов. Трое на трое? Но ведь есть еще титул короля Богемии - и теперь вопрос о "чешском наследстве" стал насущным не только для Империи, но для всей Европы. Уже очень долгое время Богемия оставалась в руках Габсбургов, но теперь, когда приближалась смерть бездетного Матиаша II, внутри Германии появилось достаточное количество желающих оспорить подобную традицию.

Удаление имперских чиновников из ратуши.

В 1618-м году в Богемии, разделенной по конфессиональному признаку и страдающей от классовой борьбы сословий друг с другом, вспыхивает восстание против имперских чиновников: Вилем Славата, Ярослав из Мартинец и их секретарь Филипп Фабрициус были удалены из Пражской ратуши через окно в ответ на угрозы от императора Матвея, безрезультатно пытавшегося в зародыше подавить волнения. Причиной для подобного выступления стали хорошо известные взгляды "Габсбургского кандидата" на имперский трон Фердинанда Штирийского, воспитанника иезуитов, на вопрос религиозной веротерпимости. Националистический пыл чехов был встречен с поддержкой и пониманием "конституционной" оппозицией во главе с Фридрихом Пфальцским, который обеспечил чехам денежное снабжение и дал в их распоряжение знаменитого наемного полководца Эрнста фон Мансфельда, сумевшего нанести ряд поражений Габсбургским лоялистам внутри Богемии и имперским войскам - подобные сугубо тактические успехи подогрели амбиции радикальных кальвинистов, плохо соотносивших свои амбиции с реальными политическими возможностями. Уже 20 марта 1619 умирает император Матвей, который de facto уже год назад оставил власть племяннику Фердинанду Штирийскому, и в самый разгар чешского бунта встает вопрос о заполнении опустевшего в максимально неудобный момент трона. В это время события разворачиваются стремительно: и только безукоризненная, стальная выдержка Фердинанда II помогает ему сперва защитить Вену от подошедших чешских мятежников, а затем, 28 августа 1619, избраться императором Священной Римской империи при парадоксальной всеобщей поддержке: курфюстры-епископы единогласно и безукоризненно поддержали поборника веры, представители Бранденбурга и Саксонии не решились выступить против штирийца, и даже представитель Пфальца, едва ли не открытого мятежника, о чьей поддержке чехов знали все присутствующие... И лишь когда племянник Матвея был приведен к присяге, Франкфурта-на-Майне достигла новость: чехи наконец-то решили избрать себе нового короля, отказавшись признавать над собой руку Фердинанда - и корону они, вопреки советам умеренных, предложили Фридриху Пфальцскому, тем самым голосуя за войну "до победного". Любая надежда "умеренных" на прекращение конфликта рассыпалась в пух и прах прямо на их глазах, и им оставалось лишь наблюдать за стремительным развитием событий.

”

Боюсь, как бы он не запаршивел, ведь на новую одежду денег у него нет. (Елизавета Стюарт о Фердинанде II)

“

Фридрих Пфальцский, совсем недавно признавший императором Фердинанда II, 28 сентября 1619 сообщил чешским повстанцам о своей готовности принять предложенную ему корону - германский князь едет руководить мятежом славян, главный поборник "германской конституции" собирается возглавить национальное восстание, наконец, протестантский дозорный на Рейне в канун завершения перемирия между Нидерландами и Испанией бросает свой пост в погоне за Богемским миражом вопреки советам придворных и мольбам матери. Правда, он покинул его в благоприятный, казалось, момент: ходили слухи о предательстве в стане Габсбургов, венгры Габора Бетлена стояли около Вены, переполненной беженцами и страдающей от эпидемии заразных болезней - как же это контрастировало с теплым приемом в Праге, с праздником, которым чехи встретили нового своего короля; как же красиво звучал девиз правления на монете "Бог и сословия дали мне корону"... Насколько же непрочным оказался его успех - в марте 1620 в Мюльхаузене проходит съезд сторонников Фердинанда II, среди которых оказались и верные католики, и недовольные усилением радикалов лютеране; Фердинанд пообещал не вмешиваться в религиозные дела светских епархий, а остальные делегаты признали Богемию неотъемлемой частью Священной Римской империи германской нации - таким образом Фридрих становился мятежником, нарушившим имперский мир. И пока Фридрих подсчитывал свои расходы и ужасался отсутствию денег на ведение войны, 30 апреля ему предписали покинуть Богемию, угрожая говорить в ином случае силой оружия. Иоганн-Георг, правитель Саксонии, заявил о поддержке императора; герцог Максимилиан Баварский, влиятельнейший феодал не-курфюрст не просто заявил, но деятельно помогал, превратив свою Католическую лигу в орудие имперской политики; итальянские и венгерские союзники покинули Фридриха, его тесть отказывался помогать, другие протестантские князья ограничивались формальными заявлениями и не торопились помирать за Пфальцграфа.

Максимилиан Баварский во главе армии Католической лиги в поверженной Праге, зима 1620

Отказ Фридриха подчиниться решению Мюльхаузенского съезда привел к вторжению в Чехию войск герцога Баварии, усиленного частями Фердинанда II и наемной армией графа фон Тилли; к этому моменту союзники оставили Фридриха, чехи в нем разочаровались, а помощи из-за границы ожидать не приходилось. 5 ноября 1620, через год и один день после коронации Фридриха Богемским королем, состоялась битва на Белой Горе, подведшая черту под королевскими амбициями Пфальцского: его войско было разгромлено, понесло значительные потери и попросту растворилось в тумане, а имперские силы праздновали свою победу. Герцог Максимилиан Баварский и граф Иоганн Тилли устроили в Праге настоящий триумф католической веры - их солдаты громили и грабили один из богатейших городов Европы, и даже герцог Баварии, зажиточнейший князь Германии, не побрезговал взять свою долю из конюшен позорно бежавшего короля; в конце концов, его ставка на союз с императором, казалось, выиграла. Казалось, что теперь, когда армия Лиги изгнала из Чехии курфюрста-изгоя, настало время мира в Империи и стабилизации ее внутреннего положения... 29 января 1621 Фердинанд II объявляет Фридриха, бежавшего на протестантский север Германии, вне закона, и ломает своим терпением Евангелическую унию, согласившуюся, в конечном счете, опустить оружие и отказаться от борьбы за столь очевидно поруганную германскую конституцию; он так же отменяет чешские свободы, объявляя Богемскую корону наследственной внутри дома Габсбургов - но в апреле того же года Фридрих в Гааге подписывает союзный договор с Республикой Соединенных Провинций и Данией, намеревающимися помочь ему в деле отвоевания Рейнских владений. Попытка Англии и Испании убедить Фридриха остановиться, согласиться на отход Чехии и вернуться в Пфальц, провалилась: правительства Якова I и Филиппа IV сыграли на руку Фердинанду II, позволяя тому продолжать борьбу с недовольным князем и укреплять свою власть победами над ним. Любая надежда на быстрое прекращение войны исчезла, настала пора второго акта Реституционной войны.

Однако стоит признаться, что соперники Габсбургов подошли к следующему раунду войны ослабленными и разобщенными. Голландцы были более всего озабочены самообороной и могли лишь по остаточному принципу финансировать войну в Германии; гугенотское дворянство Франции и рвалось в бой, но король Карл X, хорошо осознававший слабость своего государства (во многом вызванную все тем же гугенотским дворянством), не хотел рисковать в долгой и затяжной войне с опасным врагом. Король Швеции Густав-Адольф был больше заинтересован в Польше и Восточной Европе, нежели защите протестантских собратьев, на которую он попросту не имел денег; примерно того же направления придерживался король Англии Яков, поглощенный борьбой с парламентом и налаживанием отношений в новой для своей династии стране. Получается, что Фридрих Пфальцский, оставивший свое курфюршество на произвол судьбы, оставался с армией Мансфельда, человека, преданного исключительно себе и своей мечте, и силами нескольких протестантских князей, пытавшихся взять оружие ради защиты германской конституции. Некоторое время по Германии будут путешествовать "защитники свобод", грабившие все территории, по которым они проходились, и регулярно страдая от конфликтов среди друг друга; только нежелание имперца Тилли и испанцев плодотворно сотрудничать спасало армию, само знамя которой постепенно разочаровывалось в ней, а командиры стояли за разное. Тем временем в 1623-м году происходит акт уже настоящей, а не иллюзорной имперской тирании: Фердинанд II лишает мятежного Пфальцского курфюршества и награждает им своего кредитора, союзника и "меч" императорской власти - герцога Максимилиана Баварского, единственного человека в Германии, обладающего армией, достойной так называться. Недовольство протестантов Саксонии и Бранденбурга, возмущения нескольких князей от Церкви уже не имели смысла: здесь действовало не обычное право, а право сильного, и возразить войску Лиги на поле боя у недовольных было нечем. Игнорируя советы старика-отца, плюя на германскую конституцию, Максимилиан Баварский с охотой принял титул курфюрста, плохо понимая, что открыл дорогу для установления в стране прямого императорского правления.

Фердинанд II, император Германии.

Зато постепенно нарастало влияние и вес Фердинанда II Штирийского - человека, некогда полностью бывшего испанской креатурой и не пользовавшегося в Германии авторитетом, ресурсами или фактической властью. Он начинал как ставленник династии, избранный не в силу своих достоинств, а скорее из-за отсутствия лучших вариантов; человек неглупый и лично приятный, он, по мнению большинства современников, не обладал добродетелями правителя, достоинствами полководца или смекалкой управленца, и был лишь "надсмотрщиком" над Германией от всесильной династии. Даже коронация Фердинанда вызывала серьезные сомнения и, соберись представители курфюрстов на несколько дней позже, она могла и не состояться - однако теперь Фердинанд II начал консолидировать свою власть. Он более чем серьезно воспринимал старинную поговорку Габсбургов "Austriae est imperare orbi universo" (рус. Австрии суждено править миром) и, будучи рьяным католиком, он оставался в своем сердце немцем: величие Австрии он связывал в первую очередь с реформой в Империи, с обретением императором реальной власти над множеством князьев и городков; не возвращение мятежных Нидерландов под крыло "родной" династии, а утверждение Габсбургов как реальных владык Священной Римской империи - вот настоящий ключ к построению единой христианской империи. И он действовал именно в этом духе: первоначально Фердинанд II лишь подавлял восстания в Чехии и боролся с мятежным курфюрстом, в помощи которому отказали даже его формальные союзники по Евангелической унии, но его последовавшие действия показывали, что у немолодого Фердинанда все в порядке и с глобальными амбициями. По его монаршему слову в Богемии прошла действенная, жесткая рекатолизация: он отказался от инквизиторских процессов, обратив против протестантов налоги, пошлины и гражданские гонения, пристыдив тем самым Трибунал эффективностью, с которой Фердинанд сумел изгнать протестантскую ересь из своих земель, а заодно с нею изжить все престарелые чешские вольности. На захваченных землях проводилась политика конфискаций: создавалась новая знать, преданная Фердинанду II и оторванная от чешского простонародья, не способная и не желающая возглавить следующее восстание. Теперь Фердинанд покушался на состав курфюстров - этого важнейшего органа власти и контроля над императором, самовольно назначая туда нового человека, прославленного как его союзника и кредитора.

6 августа 1623 года Иоганн фон Тилли обрушивается на войска Христиана Брауншвейгского в день Преображения Господня: чемпион протестантского дела, молодой герцог, то ли действительно влюбленный в "королеву Богемии" Елизавету Стюарт, то ли придурявшийся, столкнулся на поле боя с престарелым и фанатичным воспитанником иезуитов, который и разгромил войско Брауншвейгского. К тому моменту весь Пфальц находился под контролем имперских и католических сил, Фридрих Пфальцский потерял контроль над всеми владениями и любую надежду на исполнение его хитро задуманных планов - снова, года планирования, обещаний и уговоров разбивались в прах за несколько часов ожесточенной рубки, в которой сам Фридрих не принимал никакого участия. Разбитый на поле боя, потерявший веру в свое дело и элементарно уставший от борьбы и вечных поражений, Фридрих Пфальцский идет на подписание мирного соглашения с Фердинандом II, признавая и утрату Богемии, и утрату курфюршества в пользу Максимилиана Баварского. Затуханию конфликта способствовала крайне неловкая смерть Эрнста фон Мансфельда во время путешествия в Англию; оставленная без своего командира, армия наемников разошлась по домам, а без вмешательства Франции, разделенной на несколько враждующих фракций и экономически ослабленной, северные короли так и не смогли договориться о сотрудничестве и Густав II Адольф решил вернуться к решению польского вопроса и своему старому-недоброму врагу.

Итоги и последствия

Указ Фердинанда II об обязательной регистрации всех протестантских священников в Верхней Австрии.

Кровопролитная, но сравнительно короткая Война реституции (получившая свое название в первую очередь из-за восстановления прав Габсбургов на Богемский трон) способствовала укреплению имперского авторитета и стабилизации положения нового императора. Крайне опасный для Габсбургов момент с возможной потерей императорской короны оказался позади; теперь они крепче прежнего держали Богемию, где они смогли отменить большинство политических свобод и заняться рекатолизацией региона, и даже удалось добиться большего - увеличения авторитета императорского дома в пределах Священной Римской империи германской нации. Обширные конфискации земельных наделов и движимого имущества в Богемии позволили создать лояльное Габсбургом "чешское" дворянство взамен исконного, цеплявшегося за права и привилегии и способного возглавить очередное восстание. Фердинанду II удалось приступить к рекатолизации целых регионов Империи: он действовал тоньше, чем испанцы, давя на протестантов не дыбой и костром, а штрафами и гражданскими ограничениями, что оказалось более действенным рычагом влияния.

Главным победителем в конфликте оказался Фердинанд II Штирийский, сумевший грамотной политикой, умением выжидать и полагаться на талантливых людей переиграть княжескую оппозицию - и, в дальней перспективе, даже испанскую, старшую ветвь династии. Теперь он создал сразу несколько полезных в будущем прецедентов: он своим решением лишил мятежника титула курфюстра и передал его своему доверенному союзнику, ликвидировал выборность Богемских королей, зарезервировав за своими потомками этот трон, наконец, реформировал систему управления в принадлежащих ему землях, обеспечив лучшую сборку податей и налогов, как и более плотный контроль над территориями. Испанские Габсбурги пока что могли радоваться успеху своего родича, но уже в этом веке между Испанией и Империей произойдет ожесточенное столкновение, которому будет суждено порушить любое единство дома.

Разумеется, не всё было так гладко: богатые земли Империи лежали в руинах и были разорены за несколько лет походов и сражений, в упадок пришли Пфальц и Богемия, досталось и другим областям, расположенным по Рейну. Протестантские князья затаили гнев и обиду на Фердинанда II, хоть и не решались перейти в наступление, деморализованные поражениями Реституционной войны; католические князья опасались рецидивов тирании, хоть и были парализованы согласием своего лидера, Максимилиана Баварского, чью верность приобрели частью Пфальца и титулом курфюрста. Император самостоятельно правил границы государства, но при этом очень удачно подбирая доводы и выгадывая моменты, имея всегда возможность переложить "вину" за "узурпацию" на одного или того князя. Партия "конституционалистов" потеряла своих возможных вождей и потеряла возможных внешних союзников и Фердинанд II мог приступить к дальнейшей реализации своих планов.. Однако ему требовалось найти способ объединить Священную Римскую империю и заработать авторитет на борьбе с внешним врагом - и он решил обратить свой взор на Венгрию, к землям короны святого Иштвана, разделенным между Габсбургами и Османами. Победа над мусульманами-соседями и еретиками-кальвинистами помогла бы Фердинанду II укрепить свои позиции, избавиться от вооруженных людей внутри страны и направить энергию немцев вовне, на достижение целей австрийской ветви Габсбургов.

Шведский Потоп и Польская катастрофа

”

Захотим помочь московскому государству, так не жалеть нам имения своего, не жалеть ничего, дворы продавать, жён и детей закладывать, бить челом тому, кто бы вступился за истинную православную веру и был у нас начальником. — Воззвание "Боголюбцев", 1633-й год.

“