Василий Семеновский (Закат человечества)

Василий Павлович Семеновский
Президент России
18 июля 1961 - н.в.
Предшественник:	Александр Ульянов как президент РДР
Главнокомандующий Армией свободы:	Георгий Мересьев
Председатель РАК:	Александр Керенский
Командующий Русской Повстанческой армии
18 июля 1961 - н.в.
Предшественник:	Евгений Коновалец
Гражданство:	Россия
Рождение:	4 мая 1929
Отец:	Павел Витальевич Семеновский
Мать:	Юлия Владимировна Петрова
Супруга:	Софья Малярова
Дети:	Нет
Партия:	Беспартийный
Военная служба
Годы службы:	1946 - н.в.
Принадлежность:	Северная республика Русская Повстанческая армия Россия
Род войск:	Партизаны
Звание:	Командующий
Командовал:	"Сынами России"

Василий Павлович Семеновский (3 мая 1929, Новгород Вольный, Свободная республика - н.в.) - русский военный, партизанский и государственный деятель, глава подпольной организации "Сыны России", Русской Повстанческой армии и России, организатор множества антифранцузских акций в Восточной Европе, одно из ведущих лиц Альянса свободных наций и автор многих памфлетов и сочинений патриотического толка.

Детство Семеновского, как и его происхождение, по-прежнему остаются покрыты мраком. Полная утрата любых документов, оставшихся на территории Восточного царства, лишила журналистов и разведчиков возможности обратиться к любимым ими справкам, свидетельствам и другим официальным бумагам. Фактически единственным источником сведений об этом периоде жизни остается Василий Павлович, но он привычно немногословен. Более-менее ясной картина становится только с первой половины 1940-х, когда мальчик Вася оказался в бывшей Вятке без единой родственной души поблизости.

Юноша очень быстро возмужал, столкнувшись со страшными испытаниями первых послевоенных лет, которые ему пришлось пережить на "Тухачевщине". Он рано отправился за Волгу, серьезно собираясь доказать отчаявшимся взрослым возможность победы над безжалостным врагом - там он обнаружил потрясающие способности...

На данный момент (май 1962) именно В.П. Семеновский возглавляет возрожденную Россию и направляет "Армию свободы" вперед, на запад. Помимо союзных обязательств перед Соединенными Штатами Америки и всем Альянсом, Василием движет праведный гнев, направленный против разорителей, грабителей и насильников многострадальной России. Он намерен истребить самый корень зла - Францию, извечного врага и неприятеля своей Родины. Противник превосходит русских числом и техникой, но сильный гнев, бешеная ярость и справедливая ненависть должны придать достаточной силы для победы. В сердце Василия Павловича не осталось места сомнениям и раздумиям, колебаниям и мукам выбора: или полная победа, или смерть на посту.

Биография

Чужое детство

Фотография Новгорода Свободного, 1925.

Создатель "Сынов России" и ведущий лидер русского национально-освободительного движения не любит широко распространяться о своем далеком прошлом. Он говорил, что родился в мае 1929 года в Новгороде Свободном, в семье простого рабочего с крупной фабрики. Отца толком не помнит, потому что Павел Витальевич Семеновский, человек партийный и надежный активист большую часть времени проводил на профсоюзных собраниях или в пивных, а дома показывался крайне редко. По словам Василия, его отец был добродушным и наивным, но незлым и незлопамятным; был слаб на выпивку, но никогда не скандалил и не выносил из дома ценностей. Во многом это заслуга жены, матери Василия, бывшей крестьянки Юлии Владимировны - женщины сильной, властной и обладавшей колоссальным влиянием на супруга. О ней Семеновский рассказывал охотнее, но всегда с грустной улыбкой на лице. Юлия в одиночку занималась его воспитанием, никогда не давая сыну спуска; она нередко кричала, но никогда не била, впрочем. Семья не бедствовала, на все нужды трех человек у них всегда хватало денег: Павел Витальевич помимо зарплаты получал поддержку как общественный активист, а Юлия Владимировна давала домашние уроки по литературе России и остального мира. По состоянию здоровья Юлия не могла позволить себе вторичные роды, о чем в детстве Вася сильно сожалел, но что считал определенным везением в более позднем возрасте. Ведь еще одна душа миновала приход в этот жестокий и беспощадный к русским мир...

С 6-ти лет он начал посещать соседскую школу, делая заметные успехи в грамотности и чтении. Василий Павлович жаловался, правда, что дальнейшие жизненные потрясения очень легко выбили из него пласт воспоминаний о школьных временах. На настойчивые просьбы своей близкой подруги Софьи Маляровой раскрыть карты, лидер "Сынов" произнес всего одну фразу: "Я помню только то, что это было мое детство. Детство, которое у меня украли". Делился же Василий только двумя эпизодами, считая их достаточно яркими и достойными сохранения. Во-первых, он рассказывал о своем визите с классом в Московский кремль и говорил, что тогда древние соборы, красные стены и исторические здания произвели на него огромное впечатление. Тем более огромное, что больше такой вид "в живую" уже не увидеть, поскольку Красная площадь и Кремль были ареной последних, ожесточенных боев захватчиков и ополченцев. Во-вторых, Василий хорошо запомнил данное им своим школьным друзьям обещание; это был февраль 1940, и тогда они пообещали друг другу "увидеть мир". Дали они это обещание торжественно, на крыше родной школы, наблюдая за заходом солнца на западе... вроде оно было краснее положенного. Говоря теперь об этом, Василий всегда сильно волнуется, его внешний вид убеждает друзей и соратников прекратить расспросы, которым их лидер явно не рад.

"Итальянцы в Новгороде", картина Ревы Симонова.

Привычный ход жизни Семеновских, как и миллионов русских людей, был нарушен в марте 1940, когда границу Республики перешли многотысячные агрессоры. Отец семьи уже 7 марта записался в новгородское коммунальное ополчение, но явно манкировал тренировками и подготовкой, до последнего надеясь спокойно отсидеться в тылу. Огромным потрясением для него стала новость, пришедшая с фронта - уже 3 апреля французы заняли Великие Луки, начав продвигаться к российской столице. Тогда Павел Витальевич озаботился сохранением жизней своих домашних, отправив Юлию Владимировну с сыном на восток. Сцену прощания на вокзале Вася тоже хорошо запомнил: заплаканная мать слезно прощалась с супругом, но потом, резко взяв себя в руки, крайне болезненно ударила супруга по щеке. Он сказал только, небывало серьезным тоном, одну фразу: "За дело, матушка, бьешь". Наконец, по-взрослому пожав сыну руку, Павел растворился в вокзальной толпе, направляясь к выходу из помещения. Больше Семеновский отца никогда не видел и никаких особых новостей о его судьбе не получал, но сам предпочитает считать его погибшим в ходе Новгородской битвы. Только тогда, с его слов, жизнь этого человека приобретает смысл в гибели, только тогда он мог сказать, что жил не зря.

Однако мальчику недолго удалось пробыть рядом с матерью, которая пообещала было защищать его в этом жестоком мире. Безумная, самоотверженная храбрость защитников Новгорода дала время на эвакуацию, но трусливый приказ М. Тухачевского 4-й армии отойти на восток снова открыл французам оперативный простор. Регулярные части Свободной республики отходили, в ряде мест опережая мирное население, отчаянно нуждающееся в защите. Скопление людей, машин и повозок привело к замедлению общего темпа отхода, и в итоге в Ярославле Семеновские оказались почти что вровень с французами. Тогда и произошло расставание матери и сына: первая отказалась от места в спасительном составе и добровольно, подавая пример трусящим солдатам, отправилась на ненадежную баррикаду. В ее гибели Василий не сомневается, убеждая слушателей, что Юлия Владимировна никогда не далась бы живой в руки ненавистных ей врагов. Именно так будущий легендарный мститель оказался, один-единственный на всем белом свете, в Марксограде, глубоком тылу Диких земель...

Его детство

Тимофей Богданов и Лариса Рейснер, настоящие родители Василия Семеновского.

И только один человек в мире, сам Семеновский, хорошо знал, что почти все вышесказанное - лишь умелая ложь, призванная скрыть неприглядную и неудобную правду. Правда же состоит в том, что спаситель России родился 1 января 1930 в семье Тимофея Аркадьевича Богданова и Ларисы Михайловны Рейснер и получил имя Павел. Он жил с родителями в Путевом дворце, пользовался всеми благами жизни, был горячо любим обоими родителями, которые принимали большое в нем участие совместно. Сына председателя СНК нередко видели в коридорах дворца, беззаботно гуляющим, пока родители не освободятся. Чаще всего с ним время проводила мама, с каждым годом все более и более осваившаяся в новой для себя роли. Лариса Михайловна практически забросила журнальную деятельность, сперва поддавшись уговорам мужа, а потом и искренне войдя во вкус. С 1935-го она прекращает принимать участие в общественной жизни, выпуская последнюю повесть в жанре социалистического футуризма "Дожди на Марсе", посвященную счастливому быту рядовой семьи на далекой планете. Покинув подмостки российской жизни, Лариса Михайловна полностью погрузилась в воспитание сына, одновременно отталкивая от него отца, которым во многих аспектах по-прежнему была недовольна. Рейснер смогла воспитать в своем единственном сыне боевитость, азартность и даже некоторую наглость; от нее же он перенял любовь к приключениям, желание странствовать и открывать новое, прежде неизведанное.

Павел Богданов тогда был прелестным непоседой, перенявшим от отца и матери обостренное, горящее чувство справедливости: он сам настоял на праве посещать рядовую школу, охотно дружил со всеми детьми и нередко становился заметным лицом в шалостях и играх. Уже тогда понемногу проявлялись его наклонности к лидерству и умение командовать - дети все охотнее признавали его своим "старшим", к нему не стеснялись прислушиваться старшеклассники, а сверстники ждали первого его слова к действию. За первый, самый светлый этап своей жизни, младший Богданов получает полезные ему в скором будущем черты характера: любовь к учебе, напористость, привычку встречать трудности и проблемы с поднятым забралом, бесстрашно и решительно. К сожалению, со своими друзьями с того периода Павлу Тимофеевичу Богданову больше не доведется встретится; сохраняя легенду, он не выходил на контакт, а те немногие, кому повезло уцелить, сочли его мертвым. Но дружба с ними тоже многому научила Пашу: так, он теперь ценил других людей, научился интуитивно подбирать нужные слова в разговоре, наконец, смог "зажечь", впервые в своей жизни, чужие души.

Русские беженцы, у костра, вероятно, Семеновский и Рейснер.

Действительно, вторжение Запада привнесло хаос и разруху в семейные отношения. За март 1940 Лариса Рейснер окончательно разругалась с мужем, на которого отсутствие поддержки с ее стороны воздействовало разрушительно. Отчаянно пытавшийся справиться с нашествием сильных врагов, Тимофей Аркадьевич был вынужден пожинать плоды своего же длительного труда. Недисциплинированная, неоснащенная и неотмобилизованная армия была разбита, а парализованный страхом и расхлябанностью тыл ничего не смог предложить взамен. В начале апреля Лариса Рейснер и Павел Богданов покинули Новгород, оставив позади не только все памятные вещицы, но и самого отца семейства, вконец потерявшегося на своем жизненном пути. Ситуация осложнялась всеобщей известностью Ларисы Михайловны, которую часто узнавали посторонние люди и.. задавали ей вопросы, мягко говоря. Эти "вопросы" значительнь расшатали ее здоровье, а маленький Паша смог сделать для себя весьма плачевные выводы..

Кроме всего прочего, одной деталью биографии Семеновский никогда ни с кем не делился, считая, что она показывает его "слабым", а следовательно и вредит всему русскому делу. Между тем это событие, на самом деле, оказало огромное влияние на его характер. В районе Вологды обоз с беженцами, к которому прибился Паша, был перехвачен небольшим патрулем французской армии. Тот вечер мальчик запомнил навсегда, как самое страшное личное унижение, пережитое им: он был свидетелем унизительных "досмотров", изъятия ценных вещей и других издевательств. Французы были в подпитии, но с ними было оружие, а беженцы были слишком испуганы, чтобы оказать сопротивление. Тогда Паша, видя, как двое солдат "досматривают" одну беженку, несколько старше его, решился вмешаться самостоятельно. Он атакует двойку... чтобы оказаться легко выброшенным в соседнюю канаву. Солдат помоложе хотел было выстрелить туда, но этот поступок страшно рассмешил старшего в их паре, который запретил стрелять партнеру. С нездоровым интересом наблюдая за Пашей и его попытками выбраться из канавы, бойцы кричали ему что-то на французском - когда же ему удалось подняться обратно на дорогу, французы начали истерично смеяться, глянув на лица перепуганных беженцев. Те двое ушли, забрав в качестве "компенсации" четыре бутылки алкоголя и все украшения, какие смогли найти: в ночь Семеновский поклялся избавить мир от зла, под которым понимал чудовищных агрессоров.

Рассказываемые же им истории о своем "прошлом" творчески интерпретируют реальность. В образ мифологического отца Семеновский вложил всю ненависть к своему биологическому родителю, весь гнев и всю обиду на него. Пьянство и разгильдяйство символизируют либеральничество, мягкость и нерешительность Богданова, его неспособность к принятию ключевых и трудных решений в критические моменты. Горьким подтруниванием также звучит линия отношений в вымышленной семье, где твердая, порой попросту грубая мать полностью доминировала над слабохарактерным рохлей-мужем: именно такой, по сохранившимся свидетельствам, была семья Т.А. Богданова и Л.М. Рейснер. Об отце Василий не хочет вспоминать еще и опасаясь потерять над собой контроль в ходе продолжительной беседы: после Леона Сен-Жоржа, глава России пуще всего ненавидит собственного отца, небезосновательно обвиняя его во всех происходящих с Россией кошмарах. Мать он вывел героической фигурой из уважения к своей настоящей матери, светлую память о которой он постарается пронести сквозь всю дальнейшую жизнь. Наконец, отговорка о школьных временах нужна, дабы одновременно дистанцироваться от реального положения дел и не вовлекать других людей в сложный обман. Павлу Тимофеевичу в какой-то момент самому захотелось поверить в созданную им картину прошлого, прошлого, за которое не нужно стыдиться; в отца, не виновного в миллионах жертв; в простую и скромную мать; словом, ему не хотелось быть тем, кем он рожден.

Время взросления

Первые проблемы

Воспитанники социал-трудового лагеря в начале 1940-х.

Но в мае 1940 Василий Павлович Семеновский (как он решил себя называть впредь) действительно оказался в столице Северной Советской Социалистической республики. Теперь его рассказы практически прекращают расходиться с реальностью: в них не меньше трудностей, проблем и грязи. Его, как сироту без документов и знакомых, в Марксограде определяют в Первый социал-трудовой лагерь имени Верховного правителя Михаила Тухачевского, образованный на базе реального училища. За таким пафосным названием скрывалось крайне неприглядная картина: власти СССР собирали детей в таких заведениях, банально не зная, что с ними дальше делать и куда их пристроить. Примерно четыре месяца Василий проведет на голодном пайке, пытаясь найти хоть какое-то пропитание самостоятельно; ни о каких уроках в то время не шло и речи. Лагерь лишь предоставлял прохудившуюся койку и крышу над головой, и уже за это, по мнению работников, "воспитанники" должны были быть им вечно благодарны.

За май-июль 1940 года Семеновский сближается с людьми, с которыми его дальнейшая жизнь будет переплетена теснейшим образом. Вокруг него собираются похожие на него ребята, тоже помещенные в первый лагерь, чувствующие себя обездоленными и много пережившие. Первее всего он встречает Люцию Аксакову: 11-ти летнюю девочку с юношеским строением тела и несходящей улыбкой. Аксакова прибыла в Марксоград с юга, из района Харькова, по пути потеряв родных из виду и не надеясь уже их найти. Девчушка привлекала его жизнерадостным характером, уверенностью в лучший исход и обязательное возвращение домой. Некоторую свою дурость она восполняла превосходной интуицией и обостренными органами чувств: казалось, она может видеть в темноте, услышать тишайшие разговоры и в совершенстве владеет обонянием. Люция обладала еще и другим уникальным талантом: ее лучистые синие глаза на изможденном, но сияющим надеждой лице располагали к ней остальных, внушали и им уверенность в своих силах, веру в лучшее завтра. Она встретилась Васе в сложный и тяжелый жизненный момент и несказанно помогла ему поверить в самого себя; он же смог поддержать ее в грубо-материальном плане и предоставить хоть какую-то, но защиту.

Вскоре к ним присоединяются еще два друга, с которыми они сошлись во время поисков пропитания. Самому старшему, Ивану Никитенко, было уже 14 лет: он родился и вырос в Любимове, но оба его родителя ушли на фронт и не вернулись, от деревенских родственников он сам сбежал, а квартира была изъята в пользу незнакомого офицера 4-й армии. Парень казался своим новым друзьям настоящей энциклопедией окружающей жизни, настолько широкими и глубокими познаниями он обладал. Ребенок интеллигентной семьи, Иван отличался некоторой робостью и замкнутостью, ему было сложно находить еду и тем более драться с другими за нее. Зато Ваня всегда мог придумать оригинальный план, отличался неординарностью мышления и склонностью к удачным импровизациям. Пуще всего он любил книги и пытался просвещать своих друзей обо всем на свете; другой личностный тип представлял из себя 13-ти летний Дмитрий Бриллиант - мальчик из еврейской семьи отличался живым, гордым и боевитым характером. Он враждебно воспринимал мир, привык решать свои проблемы кулаками и криком. Дима искал драки и только в ней чувствовал себя по-настоящему живым, здоровым и радостным. Дрался же он до крови, не взирая на свою боль свою и чужую, дрался с азартом, считая, что таким образом он кует в себе воина. Однако Семеновскому удалось открыть другую сторону характера Бриллианта, которую он редко показывал другим, и которая была куда приятной. Это был честный в доску парень, искренний друг, способный пожертвовать собой ради близких; Дмитрий также охотно помогал друзьям, был неожиданно с ними вежлив и добр.

Люция Аксакова, 1951-й

Очередное судьбоносное изменение в жизни Семеновского случилось 7 августа 1940, когда начальство над Первым социал-трудовым лагерем принял офицер - ветеран Черной весны, Борис Михайлович Злобов. Злобов доблестно сражался с французами от Смоленска и до Москвы, вывел из пылающего города обоз в две тысячи человек и смог довести его до Волги без значительных потерь. Теперь мужчина, потерявший левую руку до локтя и, по мнению воспитанников, несколько глуховатый, стал ответственным за 100 человек, самому младшему из которых едва исполнилось 5, а старшему уже было за 16. Он принял лагерь в полуразрушенном состоянии: персонал разбежался, здание училища пришло в негодность как и инвентарь, снабжение было дезорганизовано, а сами воспитанники представляли собой если не банды, то привыкшие к своей голодной вольнице стаи. Помощники Злобова честно рекомендовали тому отказаться от гиблого поста и прибыть в любой полк 4-й армии Тухачевского, поближе к государственной власти и подальше от "неподъемных" трудностей. Впрочем, проблемы и сложности не пугали мужчину, настроенного очень решительно и жестко.

Борис Злобов в 1945-м

Первые изменения произошли в лагере уже вечером 8-го числа, когда новые сторожи из числа военных не пропустили на ночь трех самых злостных нарушителей порядка. Б.М. Злобов в самых ярких, сильных и доходчивых выражениях приказал им покинуть лагерь и забыть самую дорогу в него. Перепуганные радикальными изменениями дети робко пошли спать: впервые за долгие недели жители окрестных домов не слышали вольных песен, само здание казалось попросту вымершим... Утром Злобов провел построение, на котором, уже в более приличных фразах, обрисовал новую картину жизни в социал-трудовом лагере. Анархии и вольнице на смену приходят порядок, дисциплина, учеба и воспитание. В самом скором времени, говорил офицер, наркомат просвещения определит сюда весь необходимый педагогический состав, пошлет нужный инвентарь, и администрация заведения сможет приняться за исполнение своих обязанностей. Пока же дети должны привести обжитое ими здание в цивильный вид: убраться в классах, разобрать "баррикады" в коридорах, навести порядок в спальнях - эти работы должны быть завершены в самый короткий срок, до начала учебного года. Но следующее заявление Злобова действительно поразило маленьких людей: свободный выход с объекта строго воспрещался, воскресенье становилось единственным днем, в который администрация могла отпустить курсанта. Попытки покинуть территорию, неуважение к администрации, манкирование обязанностями и другие дисциплинарные нарушения теперь будут караться по всей социалистической строгости. 

Пожалуй, имеет смысл рассказать несколько подробнее о фигуре человека, которого Василий Павлович будет небезосновательно считать своим новым родителем. Борис Михайлович Злобов, по меткому выражению Георгия Мересьева, стал порождением Катастрофы - этой короткой, но разрушительной и кровавой войны. На момент ее начала Злобов служил в артбатарее под Смоленском. Тогда он был веселым и беззаботным капитаном Свободной армии, хорошим товарищем и одаренным нарначем, искренне заинтересованным в повышении своих навыков. Однако 10 марта его жизнь полностью изменилась: к Смоленску подошли передовые отряды французской армии, усиленные отрядами поляков. Батарея Злобова приняла неравный бой вечером 12 марта в окрестностях Ельни: долгих три часа Борис Михайлович и его товарищи храбро и обреченно сражались, пока французы не подвели тяжелые барели. К тому времени на всей батарее осталось всего три орудия и десяток человек, а все нарначи старше Злобова уже погибли. Впрочем, окончания боя Злобов не увидел: измотанный тяжелым сражением, он упал оглушенным на своем посту. Очнулся офицер уже несколько часов спустя и встал он на поле брани один-одинешенек: все однополчане были мертвы, а противник уже выдвинулся вперед. Стоя над искореженными до неузнаваемости трупами друзей и на развалинах позиции, нарнач поклялся в вечной ненависти к французам, сотворившим подобное, и Богу, допускающему подобные злодеяния. Борису удалось нагнать фронт и перейти его: он позднее примет участие в обороне Москвы, но именно под Ельней его характер круто изменился. 

Дорога на север была трудной и долгой, но Борису и его людям удалось добраться до безопасной зоны. К этому моменту Б.М. Злобов окончательно составил для картину мира и сформулировал четкие цели, которых хотел достичь. Империя французской нации показала себя смертельным врагом русских, даже временный мир с которым невозможен, не говоря уже о сотрудничестве или дружбе. Вражда завершится или полным порабощением русских, или полным уничтожением угнетателей. Но победа над настолько сильным врагом возможна только при условии полной мобилизации всех оставшихся у русских людей ресурсов, как материальных, так и человеческих, и здесь размышления Злобова становятся более конкретными. Катастрофа породила невиданный прежде уровень беспризорности среди детей и вызвала глубочайший духовный кризис у всего общества: теперь нужно грамотно воспользоваться обстановкой. Внушить оставленным и покинутым детям, кто их настоящий враг, научить их бороться с ним до последнего и ненавидеть его  всей душой, а после завершения тренировок направлять их карающую руку. Наибольший интерес для Злобова представляли дети от 8 до 12, уже понимавшие инстинктивно ужас происходящего, но не сломленные, как их родители. Этому нуждающемся в пастыре  стаду Борис собирался дать высокую цель, вернуть волю к жизни и победе - именно так он пришел к педагогическому пути, который прежде никогда не рассматривал для себя.

Учеба и жизнь

”

Как только где-нибудь вместо "Спокойной ночи" вы услышите "Удачной охоты" - охоты на определенную нацию - вы можете сказать, что русское возрождение началось, что там нас ждут. (Борис Злобов)

“

Классы в лагере, 1940-е.

Так началась новая жизнь для всех, в том числе и Василия Семеновского. После беглого осмотра, врач Андрей Богомилов счел его, как и его близких друзей, способным проходить обучение в условиях социал-трудового лагеря. После непродолжительных уговоров, ребята попали в общий отряд - 6, где кроме них оказалось еще десять человек, среди которых не было ни одного местного. Путем нехитрых опросов администрация установила примерный уровень познаний каждого воспитанника; Василий Павлович смог приятно удивить наставников, показав впечатляющий для возраста объем знаний. Уже 1 сентября Первый социал-трудовой лагерь имени Михаила Тухачевского начал свою работу как образовательное учреждение с явным уклоном в военную сторону. Выступавший перед учениками Борис Злобов поставил перед ними высокую цель: в ускоренном порядке овладеть общей программой и перейти к изучению военного дела, необходимого "для изгнания французов с родной земли". Много позднее Семеновский будет вспоминать, что слова директора лагеря, хотя формально и были полностью созвучны официозу Тухачевщины, все же отличались от них глубокой убежденностью в реванше и верой в его наступление. 

Воспитатели и учителя были очень разными людьми, и каждый из них оставил собственный отпечаток в жизни Василия. Директор Злобов в силу недостатка кадров был вынужден сам читать курс военной истории и проводить полевые занятия: его пугающее хладнокровие, отчаянная решительность и целеустремленность вызывали уважение у детей. От него Семеновский перенял лидерские качества и привычку подниматься после каждого падения, продолжать бороться и в обреченной ситуации. Учительница французского Анна Беляева быстро снискала репутацию самой нелюбимой учительницы, как из-за предмета, так и за суровость характера; но только она смогла развить в Василии природную одаренность к языку в надежный навык, не раз выручавший будущего партизана. Другими важными педагогами были Сергей Советов (русский язык, литература и психология) и Никита Кузнецов (боевые искусства, начальная военная подготовка). Советов прекрасно разбирался во всех тонкостях языкознания и литературы, привил своим ученикам вкус к чтению и помог освоить некоторые продвинутые техники запоминания и анализа текста. Ближе к завершению учебы Василий станет его любимым учеником и Сергей Константинович даже ознакомит его с некоторыми уникальными произведениями в собственной библиотеке. 

Карцер социал-трудового лагеря.

Учеба никогда не бывала легкой, особенно в образовательных учреждениях Северной республики. Богатство педагогических экспериментов и уникальный опыт Свободной республики по развитию в каждом ученике яркой индивидуальности были отвергнуты в пользу собственной педагогической доктрины Злобова. Согласно его учению, наставники должны были сделать из поступившего к ним материала отборных солдат и храбрых воинов - любыми методами и способами, жестокость и твердость только приветствовались, а вот "чрезмерные" поблажки осуждались. Например, отдельным указом директора социал-трудового лагеря воспрещалось давать ученикам дополнительное время на сдачу работы; воспрещалось по своему усмотрению использовать методы наказания (право учителя трактовать этот раздел устава первое время позволял смягчать кары) и так далее. За поддержанием порядка среди подопечных, которые за 1940-й привыкли было к вольнице, Борис Михайлович назначил ответственным побитого жизнью ветерана Георгия Шеломова - у мужчины не было всей левой руки, в армию его не брали по инвалидности, в государственные структуры из-за малообразованности, а вот Первый социально-трудовой лагерь вполне доверил такому человеку дело воспитания в жителях новых качеств.

Георгий Юрьевич охотно взялся за дело: он поспевал везде, он обзавелся целой сетью "агентов", он на совесть подслушивал и подсматривал, вынюхивал и шпионил за воспитанниками, благодарный Злобову за спасение от казавшейся неизбежной голодной смерти и желающий ему услужить, быть ему полезным. Потерявший жену, детей и руку в горниле Катастрофы, Георгий проникся философией Злобова и искренне воспринял ее, начав воплощать на практике. Дети очень быстро почувствовали его влияние на свои судьбы, поскольку Шеломов был беспощаден по отношению к ним: никогда и никакие слова, просьбы, мольбы не могли его поколебать. Каждое известное ему нарушение распорядка обязательно доходило до Директора, а это зачастую приводило к очень неприятным последствиям для детей. Наказания отличались своей вариативностью: от "простых" розог или лишения увольнения в воскресенья до недели в карцере на сокращенном пайке без посещений - это было самой страшной карой, к которой за несколько лет жизни Семеновского в учреждении приговорили только четверых учеников за действительно серьезные проступки. Гораздо чаще использовались манипуляции с довольствием: в голодном крае Республики стабильная выдача пищи и теплой одежды

Образовательная программа полностью подчинялась главной задумке Б. Злобова, под которую он получал довольство у Клавдии Еланской и Федора Булганина - вырастить идеальных солдат. Общеобразовательные предметы изучались ускоренно и не полностью, основное внимание педагоги отводили освоению куда более прикладных дисциплин. Всего три года дети группы Василия изучали такие предметы, как русский язык, литературу и историю, причем преподование последней велось по брошюрам и книгам, напечатанным уже при М. Тухачевском, что ярко говорит об их характере. Позднее воспитанники социал-трудового лагеря могли продолжать изучение отвлеченных предметов в свое свободное время; так Василий пополнял свои познания по истории Отечества, стараясь найти и иные, не-Тухачевские источники. Куда больше внимания отводилось естественным и военным наукам: химии, физической подготовке, стрельбе и другим. Регулярно проводились (с 2 курса) полевые учения, к которым по приказу Верховного лидера активно привлекали и солдат регулярных подразделений. Часто проводились коллективные слушания и обсуждения новостей из-за Волги, на которых сам Злобов, либо его доверенная Анна Беляева, не скрывая подробностей, расписывали зверства и преступления французов, методично взращивая в детях ненависть к врагам, не давая ей угаснуть. Дети постепенно постигали азы партизанского дела под чутким руководством тщательно отобранных наставников. Время играло против воспитанников: Михаил Николаевич требовал результатов как можно скорее, программу требовалось освоить как можно скорее - работы у учеников всегда было много. 

К чести Бориса Злобова, ему удалось организовать достойное (по меркам Диких земель, разумеется) снабжение Первого социал-трудового лагеря. Тяжелые месяцы лета 1940, когда орава голодных, отчаявшихся и голоштанных детей разных возрастов сновала по Марксограду, рыская в поисках еды по всем помойкам и закуткам, канули в Лету; теперь воспитанники регулярно получали пищу, одежду, книги. Кормежка осуществлялась два раза в день, а воспитатели старались найти способы и сократить паек для провинившихся, и, одновременно, изыскать другие источники еды, чтобы не полагаться только на помощь Комиссариата образования. В конце концов Злобову, Беляевой и Шеломову удалось уговорить ближайший колхоз оказать поддержку, что привело к значительному увеличению разнообразия в пище учеников. 

"Большая четверка" позднее будет со своеобразной ностальгией вспоминать 1940-е. Разумеется, это было время страшнейшего поражения, смертей и отчаяния... Но они, совсем дети, не испытали столь горького и обезоруживающего отчаяния, какое выпало на долю их родителей и старших братьев и сестер. Они хорошо понимали масштаб произошедшей трагедии, но не дали страху, тревоге и опасениям сломить себя. Пока взрослые пребывали в унынии и расстройстве, дети громче всех рассуждали о сладости мести и бесценности свободы от оккупантов. Социологи будущего отметят, что в среде "Детей Катастрофы" гораздо меньший процент самоубийц, спившихся, устранившихся от активной жизни другим способом людей, нежели у поколений постарше, успевших пожить и состояться в том или ином качестве. Множество мальчиков и девочек, подобных Василию Павловичу, восприняли поражение Свободной республики как унизительное оскорбление, за которое надлежит расплатиться, а не конец Света, ставящий точку в историческом развитии. Это будет их трудным испытанием, но не всемогущим Роком. Стоит ли говорить, что Б.М. Злобов сделал все что мог и даже больше, чтобы укрепить их в подобном течении мысли, уверить в их силах, если приложить к которым знания и желание, можно будет одержать славную победу. Сам Директор ни на минуту своей оставшейся жизни не прекращал верить в будущую победу, вопреки суровой реальности начала 1940-х годов и мнению большинства окружавших его офицеров.

Кадеты лагеря жили трудно, тяжело, но по-своему весело: все же возраст и особенности детей, подростков таковы, что отдых и развлечение им нужны. Начальство, естественно, пыталось проникнуть и в досуговую область, причем небезуспешно, но все равно оставались те или иные занятия детей для самих себя. Довольно скоро определились лучшие певцы, начинающие поэты и сильные спортсмены; детьми с разрешения всемогущего Директора устраивались кружки и секции по интересам, и некоторые педагоги, сами люди далеко не старые, охотно присоединялись к воспитанникам. Так, Аксакова входила в клуб любителей русской литературы и каждые несколько недель учила новый стих; Бриллиант посещал занятия химиков, а сам Василий постоянно участвовал в работе секции по изучению французского, полагая, что ему нужны как можно более качественные знания. Нетрудно заметить, что все санкционированные и одобренные администрацией виды деятельности так или иначе, но совпадали с главной целью лагеря по воспитанию солдат нового образца. Установленная и поддерживаемая дирекцией стальная дисциплина редко давала осечку, и в большинстве случаев кара следовала быстро: так, укравший у колхозника несколько картофелин кадет был на три недели отправлен в карцер, хоть и был оттуда отпущен через полторы недели и кабинет Директора. "К директору" или "В кабинет директора" - эти две фразы тогда означали приказ спуститься в Ад. Даже Шеломов, непосредственно ответственный за воспитание и надзор, не вызывал у кадетов такого страха, схожего чувства ужаса и потерянности. Однажды Семеновский застал воспитателя-надзирателя Шеломова за прописью, учащимся выводить буквы оставшейся, слаборазвитой рукой, и тогда он понял его человеческую сторону... Которой был лишен, по общему мнению, Злобов. Никто в лагере не знал его историю, среди учащихся ходили самые дикие слухи, и ореол таинственности только прибавлял страху. Тем более, что сам Борис, полновластный директор учебного заведения, как раз обладал информацией про всех подопечных, и будучи хорошим психологом, легко разбирался в их чувствах - всё это вместе и дало ему устрашающую репутацию, которой он не стеснялся пользоваться при случае.

Однако далеко не все удавалось контролировать, ограничивать или запрещать вовремя. Набор кадетов подрос, и, следовательно, настала пора полового созревания; живущие на казарменном положении юноши и девушки видели только друг друга да своих преподавателей, краткие и редкие прогулки в город не считались. И ближе к концу обучения... Много, много лет позднее, В.П. Семеновский будет с приятной иронией вспоминать все те неловкие смешки, гляделки, короткие и сумбурные встречи ночью, после отбоя, вопреки воспитателям и учителям, патрулирующим заведение. Это все тогда казалось вершиной недозволенности, экстраординарным нарушением, едва ли не преступлением... А на самом деле они ничего не стоили и были пустым развлечением, если посмотреть с высоты прошедших лет. Да, первый поцелуй Васи и его друзей состоялся там, в лагере, но отнюдь не о романтической жизни там они вспоминали с искренней улыбкой. Так получилось, что четверка, собравшаяся в социал-трудовом лагере, впервые обрела истинную и крепкую дружбу друг в друге: раньше Семеновский был в силу происхождения оторван от жизни простых ребят, Аксакову окружающие считали блаженной и дурнушкой, Никитенко был слишком умен для деревенских парней, а Бриллиант - горяч, да и с "не той" национальностью. Но теперь они нашли настоящих, верных и честных друзей, с которыми было приятно проводить свободное время: читать, гулять, сидеть у костра и печь пару жалких, но желанных клубней, даже играть временами. да, взросление явно нельзя назвать приятным или простым, но оно и не состояло лишь из превозмогания и боли.

Семеновский, Бриллиант, Никитенко и Аксакова были примерными и успешными кадетами, любимцами учителей и, по некоторым слухам, даже грозного Директора, заслужить признание которого было совсем непросто. Девчушка делала большие успехи в языках, Никитенко стал превосходным стрелком, Бриллиант стал взрывником, а Семеновский обрел специальность в маскировке и продвижении по враждебной местности. Впрочем, разумеется, объем их знаний и список навыков был в целом одинаковым, и каждый достойный кадет вполне мог заменить другого на поле боя. Пожалуй, только ненависть к врагу Злобов культивировал в своих воспитанниках старательнее, чем практические знания для победы; и хотя самому Василию регулярные напоминания вроде и не требовались - свое клятвенное обещание он принес несколько лет назад сам, по воле и желанию - Борис Михайлович делал все, чтобы огонь ненависти в нем не погас или уменьшился. Позднее Василий будет вспоминать, что настолько поглощенных своей задачей людей, как наставник, он не встречал больше в жизни. Его идея-фикс: воспитать поколение самоотверженных мстителей, руками которых будет восстановлена Россия, казалось, нашла свое воплощение в Семеновском и его друзьях.

Свой выпускной экзамен Василий запомнил на всю оставшуюся жизнь. Он был комплексным и до последнего, решающего испытания, допускали только тех, кто успешно справился со всеми предыдущими. У любимца учителей, обладавшего отличной памятью, не возникло проблем с тестированием по большинству предметов. Особо его заслуги отметила преподавательница французского Анна Беляева, сожительница Злобова, похвалив его настойчивость и целеустремленность в занятиях.

Первый рейд

Знаменательное событие, навсегда определившее всю дальнейшую жизнь Василия Павловича, произошло летом 1945, когда Борис Злобов собирался устроить первый выпуск. Целый учебный год юноши и девушки гадали, в каком виде будет устроен последний экзамен. 

Уход на Запад

В 1948-м году Василию стало очевидно, что Тухачевщина не торопится реализовывать свои догмы: более того, Совет комиссаров не желает активно поддержать партизан и подпольщиков, с огромным риском действующих на вражеской территории.