| ” | Наша Родина переживает тяжелые дни, это священная правда. Но французы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают свои последние силы. Сегодня мы должны собраться с силами: повысить производительность заводов и фабрик, добиться качественного улучшения воинской подготовки и нарастить численность нашего войска. Таков призыв нашей Родины. Выполнить этот призыв — значит вернуть нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага. Мы слишком долго позволяли мелочным разногласиям дробить наши силы. Слишком долго эгоистические позывы и политическая догматичность сковывали великий русский народ.
Что я теперь хочу сказать вам напоследок? Что может сказать старый партизан, воюющий с 1941 и по сей день? Что может сказать вам обессиленный старик? *Оратор выдержал паузу, после чего продолжил, на несколько тонов громче* Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим — должны сражаться, поскольку время отступлений и сомнений прошло. Так не посрамим земли Русской, но ляжем за нее костьми, ибо мертвые сраму не имут. (Евгений Коновалец закрывает Собор) |
“ |
| ” | Мы приветствуем наших русских друзей в борьбе за свободу! (Барри Голдуотер, президент США)
|
“ |
| ” | Все гости этого мероприятия уже мертвы. Просто пока им об этом не сказали. (Шарль де Голль, маршал Империи))
|
“ |
Новый Русский Собор, также Новый земский собор, Русское собрание - своеобразный орган высшей государственной власти и событие, которому учреждение органа предшествовало. Собор проходил летом 1961 года в Томске, столице одноименного государства; на нем были представлены делегаты практически всех построссийских государственных образований, присутствовали и посланники враждебных Франции государств, общим числом в 350 человек.
Созыв, работа и итоговый "приговор" Собора стали поворотной точкой в истории всех Диких Земель. Многолетняя и тяжелая работа "централизаторов" дали плоды, многочисленные государства наконец-то стали собираться в единое целое, а зарубежные друзья подтвердили свои весьма конкретные намерения. Произошедшие во время работы органа трагические события также привели к возвышению Василия Семеновского, которому вскоре суждено будет возглавить Русский поход на запад, в сторону Восточного царства, Аварии и ненавистной всем русским людям Таврики. Были и менее глобальные последствия: исчезло с карты Томское государство, чья территория перешла к Омску, и обновилось руководство Дальнего востока.
Предыстория
Михаил Тухачевский - человек, запустивший развал СР.
Как известно, анархия в Диких Землях началась в июне 1940 года, когда претензии Михаила Тухачевского на лидерство не были поддержаны другими военачальниками и сибирскими губерниями. Фактическая узурпация им власти способствовала окончательному развалу Свободной республики на десятки независимых квазигосударств на всем пространстве от Волги до Тихого океана. С того момента осколки русской цивилизации зажили каждый своей жизнью, попеременно воюя друг с другом, страдая от налетов французской авиации и пытаясь построить стабильное общество на руинах прошлого. Где-то это получалось успешнее, где-то - не очень, а местами жизнь превращалась в настоящий земной Ад. Например, Северная Советская Социалистическая Республика М.Н. Тухачевского жила по заповедям неототализма, которые полностью подчиняли индивида обществу и Верховному лидеру вообще, не оставляя населению и шанса на сопротивление. Не стоит даже говорить о Бурятии, где местные вожди строили народную государственность, основанную на своих традициях, по советам таврических гвардейцев. В то время Дальний восток уже с 1945 оказался под прямым влиянием Вашингтона, который решил сделать Владивосток своим плацдармом на Диких землях. За их счет ДВР смогла построить стабильную и даже процветающую (по меркам региона, разумеется) буржуазную демократию, в которой тем не менее сильны реваншистские настроения.
Робкие попытки объединить усилия более-менее договороспособных государств предпринимались еще с 1947: тогда патриарх Филарет, правящий в Омске, обратился к остальным правительствам с призывом создать высший орган госвласти. Однако тогда его голос остался неуслышанным: все страны были слишком заняты обустройством своей отдельной жизни, никто не думал о возможном объединении. К тому же, французская авиация, опираясь на Волжский вал, наносила сокрушительные удары по соседним областям. Самые дальние вылеты зачастую достигали Тобольска, но хуже всех пришлось Челябинску и другим землям Гвардии Мересьева. Помимо авиации, терроризировали русских разведчики и диверсанты Парижа, убивавшие авторитетных личностей, натравливающие страны друг на друга и уничтожавшие объекты инфраструктуры.
Новая, уже куда более успешная, инициатива была предпринята в 1954, при прямой поддержке Эдлая Стивенсона, президента США от Либеральной партии. Ему удалось собрать в Орегоне представителей Русской Повстанческой армии, Северной республики (где Тухачевского уже свергли), Дальневосточной республики и Омской епархии. Стивенс смог убедить эти страны и группировки сотрудничать друг с другом, признавая верховное руководство Евгения Коновальца в вопросах, касавшихся противостояния Восточному царству и его хозяевам. Именно успех Орегонского процесса положил начало постепенной реинтеграции русских государств в единое целое. В 1959, когда стараниями Леона Дегреля Тихая война вышла на новый виток, Конгресс принял "Акт о помощи России", который многократно увеличил финансирование РПА, Дальнего востока и других ключевых игроков. Одновременно президент Америки предоставил Коновальцу доступ к арсеналам Дальнего востока: оттуда снаряжение поездами доставлялось к Гвардии или Северу, а те уже доставляли его РПА.
К началу нового десятилетия, всем в Евразии стало очевидно, что Империя французской нации не может дальше продолжать проводить прежнюю политику. Сокращение финансирования Восточных войск привело к резкому сокращению дальних вылетов, созданная Василием Семеновским контрразведка эффективно противодействовала Гвардии, американская помощь помогла укрепить достойные силы, а режим Анастасии I и ее соправителя стал как никогда непопулярным. Оливье Исидор Мари Фурнье, чье имя было ненавистно всем русским людям, постепенно терял хватку в связи с утратой здоровья, а французские элиты собирались заняться дележкой власти после его скорой смерти. Лучшего момента для воссоединения свободных российских земель представить было сложно; поэтому Евгений Коновалец 15 февраля 1961 заявил о своем желании провести Новый Земский собор. Теперь речь шла не просто о совместных действиях против всем ненавистных оккупантов, но о создании единого политического центра, этакой конфедерации.
Подготовка
Правительство Омска, в центре - Филарет.
Еще до конца последнего зимнего месяца, о своем участиии в съезде заявили Омск, Челябинск и Вятка. Архиепископ Филарет понимал, что в строго клерикальный и православный Омск многие лидеры не приедут, поэтому сразу отказался от претензий на принятие Собора, заявив, что отправится "куда позовет Родина". Однако проводить собрание на землях Г.А. Мересьева или на Севере было крайне небезопасно: туда все еще могла летать французская авиация, да и действия вражеской агентуры там всегда были частыми. Евгению Коновальцу пришлось серьезно задуматься насчет места проведения Собора. Только в апреле 1961 Дальневосточная республика официально согласилась поддержать Собор: внутри ее элиты уже сформировалась влиятельная клика, выступавшая против вмешательства в "западные дела" и призывавшая полностью сосредоточиться на новой жизни. Но спикер Народной Думы Максим Вольный настоял на приверженности к национальному единству; именно он должен был возглавить делегацию из ДВР, которая получила от парламента весьма подробные инструкции.
Вольный, впрочем, отказался проводить съезд во Владивостоке, сославшись на опасную близость его к Китайскому государству, которым управляла полубезумная народно-государственная и ультракатолическая клика Мао Цзэдуна - эти люди могли решиться атаковать город, дабы угодить своим западным союзникам... даже если в том городе стоят американские войска. Казалось, дело зашло в тупик... Но 6 мая Виктор Горький, правитель и хозяин Томского государства, сам предложил делегатам собраться в своей столице. Это предложение застало Русскую Повстанческую армию врасплох, поскольку обычно Горький воздерживался от сотрудничества, сетуя на "засилие нерусских элементов" в ее руководстве и пытался претендовать на всероссийское лидерство самостоятельно. С другой стороны, Томск был действительно удаленным и тихим городом, в котором на делегатов точно не могли посыпаться бомбы. Второстепенный статус государства позволял надеяться на слабость вражеской агентуры в нем - словом, Евгений Михайлович Коновалец, а следом за ним и все остальные, согласились с выдвинутым предложением.
Томичи на митинге в честь готовящегося Русского Собора.
Основную подготовку события взял на себя Виктор, решившийся впечатлить гостей Томска широтой размаха и своим могуществом. С мая в городе начались широкомасштабные ремонтные работы, в которых принимали участие специалисты из других Диких земель: столица Государства должна была показать всему миру, что русский народ восстановился от пережитых им испытаний и готов восстать против ненавистных угнетателей. Горький активно использовал труд своих граждан на "добровольных рабочих днях", когда горожане бесплатно помогали строителям облагораживать Томск. Впрочем, население государство было в восторге от предстоящего, искренне надеясь на перемены в собственной, довольно-таки неприглядной, жизни после формального объединения Диких земель. У начальников стройбатов впервые за долгое время не возникло проблем с мобилизацией трудового резерва, а многие люди действительно добровольно делали пожертвования в фонд перестройки Томска. Обновлялись здания, дороги и создавались крупные запасы продовольствия: Томское государство хотело впечатлить собравшихся делегатов. Особую активность в подготовке мероприятия проявлял адъютант-фаворит Виктора, Святополк Владимирович Борисов, который с 1960-го стал его любимым докладчиком.
Значительную роль в организации Собора играла администрация недавно избранного президентом Америки Барри Голдуотера. Президент "Патриотического фронта" был искренне настроен на конфронтацию с Империей французской нации, придя к победе с лозунгами реванша, и видел в России возможный "второй фронт", могущий отвлечь внимание ИФН и определенную часть ее сил. Разумеется, хоть какую-то угрозу для общего врага могло представлять только единое русское государство; поэтому Голдуотер и его государственный секретарь Гарольд Хант прилагали все возможные усилия для объединения Диких земель. Конкретно сейчас это проявилось в американском противодействии "изоляционистам" в Дальневосточной республике: ДВР не смогла уклониться от участия в Соборе, несмотря на все усилия части своих правящих элит. Затем Голдуотер дал гарантии представителям РПА насчет поддержки последней вооружением и военными специалистами; в пространном письме Коновальцу президент выражал надежду на скорое возвращение Москвы, Новгорода и Петрограда "их хозяевам". Наконец, Томское государство впервые в своей истории получило гуманитарную помощь от Вашингтона, которая помогла снабдить население товарами первой необходимости и даже роскошно приодеть военнослужащих.
Другие "сибирские князья" тоже принимали то или иное участие в подготовке крупномасштабного события. Во-первых, каждый из них формально согласовывал список участников Собора со своей стороны с Томском; формально, потому что Горький утверждал все ему приходящее, боясь спорить с людьми авторитетнее себя. К тому же, его доверенный адъютант Борисов настаивал на максимально более широком присутствии Земель, говоря, что только тогда Русский Собор будет действительно носить общенациональный характер. Во-вторых, архиепископ Филарет добровольно помогал деньгами соседнему Томску, чтобы помочь ему предстать в лучшем свете. Помощь Омска позволила Горькому полноценно реставрировать здание городского театра, в котором он собирался проводить собрание. Наконец, Евгений Михайлович Коновалец одним фактом своего будущего присутствия уже придавал собранию вес и авторитет; лидер РПА пользовался огромной популярностью на Землях и вполне заслуженно считался сакральной фигурой всего сопротивления.
К июню приготовления завершились, были разосланы официальные приглашения, и делегаты со всей бывшей России поехали в Томск, дабы выговорить, наконец, нечто их объединяющее, и договориться о совместной жизни в новых условиях.
Ключевые делегаты Собора
Евгений Коновалец собирался открыть созывом Собора новую эпоху в истории всей России, поэтому он постарался обеспечить максимально возможное представительство. Он, как лидер крупнейшего повстанческого движения на территории Восточного царства и Третьей Речи Посполитой, бесспорно, заслужил себе место почетного председателя. Уже долгие, долгие годы Коновалец вел собственную войну с режимами Анастасии I, Константина Рокоссовского, Леона Сен-Жоржа и Фредерика X: года давали о себе знать, но яростный русофил отчаянно держался за жизнь. В Центральный комитет Собора вместе с ним вошли архиепископ Филарет, который пытался организовать общероссийское правительство все свое правление, и Георгий Мересьев: ему подчинялись самые боеспособные силы на Диких землях. Именно его Гвардию Коновалец хотел положить в основу новой, единой армии.
Василий Семеновский в Томске.
На Русский собор прибыл также Василий Семеновский - командир небольшой ударной группы, прозванной "Сынами России" и уже успевшей войти в историю убийством Константина Воскобойника, первого министра Анастасии I. Василий Михайлович был известен как жестокий и последовательный враг французов, не дававший и не просивший от тех пощады; он умело организовывал свои акции, его отряд не нес потерь и ни разу не был разоблачен врагами. Участники боевой группы едва ли не боготворили своего начальника, каждый из них был готов пойти за него на верную смерть, а непричастность Семеновского к каким-либо идеологическим баталиям создавала ему отличную репутацию среди населения построссийского пространства. Старый, постепенно сдающий свои позиции Евгений Михайлович уже давно искал себе замену, и, кажется, нашел: по мнению специальных служб Империи французской нации, самое собрание замышлялось Коновальцем именно для выдвижения Семеновского в безоговорочные лидеры всего Русского сопротивления.
Виктор Горький, Вождь Томска и Хозяин Сибири, в мае 1961-го сам предложил Коновальцу провести Русский Собор в своем столичном городе. Создатель русской народной государственности давно выдвигал проекты по объединению России под своим началом, но из-за одиозности режима никем не был поддержан. Теперь он торжественно поклялся обеспечить делегатам Собора полную безопасность и содержание; пообещал не давить на них в процессе голосования и даже согласился на присутствие в Томске вооруженных формирований остальных "князей". По приказу Коновальца его люди провели тщательную проверку, но им не удалось обнаружить решительно ничего подозрительного и старый партизан решил для себя, что Горький попросту отчаялся захватить лидерство военным путем, и теперь попытается прийти к нему через парламентские игрища. Пообещав себе держаться настороже, Коновалец согласился провести съезд в Томске.
Клаус фон Штауффенберг
Делегацию Новой Германии, расположенной на северо-западе бывшего Казахстана, возглавил Клаус Филипп граф фон Штауффенберг, ближайший сподвижник Рейнхарда Гейдриха и самый знаменитый генерал этой уникальной страны. Штауффенберг представлял страну беженцев - остзейских немцев и тех счастливцев, которым удалось сбежать из Центральной Европы после установления Нового мирового порядка. Предоставленные самим себе, немцы выжили вопреки всему - голоду, холодам, климату и местным жителям, которых было подавляющее большинство. Страшные испытания закалили дух выживших и взрастили в них чистукю, ничем не замутненную, ненависть по отношению к французам и полякам, которые довели их до такой жизни. Клаус Филипп фон Штауффенберг руководил рядом набегов на Восточное царство и отражал налеты Алаш Орды: за свои таланты был возвышен Конунгом и теперь отправился в Томск.
Можно еще пару слов сказать об остальных заметных делегатах. Старообрядцев представлял Егор Погромский: грузный, но полный самой праведной ярости мужчина, чьи бойцы были известны религиозной исступленностью и ненавистью к католикам. Артём Хмелов представлял казачьи отряды Дона и Кубани, борющиеся против Аварии и черкесско-румыно-французского владычества; этот молодой человек воплощал в себе все позитивные черты русской "вольницы" - удаль, храбрость, наплевательское отношение к правилам, и в то же время глубочайшую любовь к родной земле, которую у него пытаются украсть. Наконец, вместе со своим генералом, в Томск прибыла капитан Агафья Болотная, начальница его охраны и учитель снайперов Гвардии, славившихся меткостью по всей бывшей России. Сама Агафья была знаменита веселым и пробивным характером и вселявшей надежду даже в безнадежных пессимистов улыбкой.
Работа Собора
Россия и армия
Евгений Коновалец в Томске.
После двухдневного опоздания, 8 июня 1961 на Русский Собор прибыл Евгений Михайлович Коновалец со своей охраной и парой наиболее приближенных лиц из Комитета РПА. Старого партизана на городском вокзале встречала огромная толпа, давшая своему герою заслуженные им аплодисменты и овации. Коновалец, в свою очередь, приветствовал томичан и гостей Томска, согласившись по окончании работы Собора провести специальную встречу со всеми желающими. Проследовав в здание театра, Коновалец моментально оказался в гуще событий: единогласно его избрали председателем Собора, поручив контролировать ход его заседаний и прения между участниками. Как только Евгений Михайлович занял отведенное ему место, началась работа Собора, от которой теперь зависели десятки миллионов жизней по всем Диким землям.
Уже в самые первые дни заседаний Собора сформировалась т.н. Межрегиональная депутатская группа, выступавшая за скорейшую унификацию Земель и создание единого правительства на всей их территории. Бесспорным лидером МДГ стал Василий Семеновский, считавший, что только в таких условиях возможно создать угрозу для колониалистов с Запада. Хоть и с оговорками, но его объединение поддержал архиепископ Филарет и другие омичи, тоже полагавшие необходимостью достижение как можно более плотного единство. Подавляющее большинство делегатов с оккупированных земель поддержали Семеновского, который пользовался среди них огромным авторитетом. Противостояли МДГ автонотомисты, соглашавшиеся на создание федерального центра, но считавшие, что вплоть до завершения Освобождения нужно оставить больше полномочий субъектам федерации. Общепризнанного вожака у автонотомистов не оказалось, но на его роль пытались претендовать и Виктор Горький, и Максим Вольный. Промежуточную сторону заняли Георгий Мересьев, предложивший делегатам Собора выработать компромиссную программу, учитывавшую и интересы регионов, и дающую достаточную власть центру для организации Великого похода.
Принятый Собором государственный флаг.
Только 12 июня 1961 депутаты были готовы проголосовать по проекту объединения. К тому времени председатель Коновалец провел подготовительную работу, всячески обеспечивая МДГ своей помощью. В результате хитрых подковерных интриг и давления, возобладала точка зрения межрегионалов: Русский Собор провозгласил долгожданное воскрешение России: никаких других слов в официальном названии теперь не использовалось. В акте Е.М. Коновалец подчеркнул, что создающийся режим на самом деле является переходным, поскольку не может отобразить мнение угнетенных жителей Восточного царства, Аварии, Речи Посполитой и Таврики о желаемых политических реформах, поэтому пока что Российская государственность несла в себе определенные характерные черты. Так, будущий глава, президент, должен был быть избран Земским собором, а не голосованием населения; до конца Освобождения, президент получал полную власть над военными силами входящих в Россию субъектов, в принципе обладая диктаторскими полномочиями. Признавая право регионов проводить самостоятельную внутреннюю политику, депутаты обязали их сотрудничать с единым центром на условиях последнего, прекратить любое соперничество друг с другом и т.д. В целом, несмотря на противоречивость проекта, он оказался настоящим прорывом: теперь у Диких земель появился общий первый закон, а вскоре должен был быть избран и единый политический центр.
Затем на повестку дня встал еще более важный в контексте грядущего вопрос - об объединении "дружин" мелких "князьков" в единую армию России. Предстояло не только определить новых начальников, но и выбрать новую военную доктрину, договориться о возможной унификации обмундирования и вооружения, стандартов обучения и т.д. Главы Томска и Дальнего востока, отчасти Омска, призывали опираться на французский опыт формирования регулярной армии, надеясь с помощью американских союзников создать достаточную промышленную базу на своих территориях. Но Георгий Мересьев и Василий Семеновский подняли такую точку зрения на осмеяние: Сибири никогда не догнать по уровню развития индустрии даже Польшу, не говоря уж об Империи французской нации, а пока эти заводы будут строиться, режим Анастасии I окончательно умертвит русское население т.н. Восточной равнины. Клаус фон Штауффенберг предложил взять на вооружение тактику, которую с успехом использовали Русская Повстанческая армия, Гвардия Мересьева и Дейчсхеер: внезапное нападение, нанесение противнику максимального урона за минимальное время, и отход, пока враг не успел получить подкрепление и навязать свои правила "игры". Коновалец поддержал немецкую делегацию, искренне полагая. что приемы РПА помогут разгромить ненадежные войска Андрея Власова и вернуть контроль над исконной Россией.
16 июня была принята программа строительства Армии Свободы; именно такое название получили вооруженные силы, которым предстояло рано или поздно осуществить поход на Запад. После недолгих обсуждений, Георгий Александрович Мересьев был избран Генераллисимусом армии, ее вождем и будущим реформатором. Мересьев еще до конца работы Земского собора успеет выработать собственную программу по развитию Армии свободы. По его плану, основной единицей становилась бригада, достаточно мобильная, чтобы уклоняться от нежелательных боев, но при этом достаточно многочисленная для ведения сражений с противником. Командиры Гвардии и Русской армии назначались старшими офицерами: они должны были передавать свой богатый опыт остальным, обучая солдат и офицеров других армий основам ведения современной войны. За короткое время армиям Диких земель предстояло пройти сложный период интеграции, от успешности которого зависел и успех Похода, поэтому волевым решением Мересьев пошел на "смешение" полков, бригад и батальонов вчерашних княжеств, дабы они могли заранее сработаться. Определенную автономию сохранили только немцы, которые на ней настаивали; впрочем, Дейчсхеер и так представлял собой опытное и сильное подразделение.
За первые две недели делегатам удалось обговорить наиболее спорные и важные вопросы: теперь пришла пора обсудить детали, важные для сближения государств, но уже не настолько критичные. Обстановка на Соборе постепенно улучшалась: благодаря стараниям Евгения Коновальца, чей авторитет признавался всеми сторонами, отношения между лидерами Диких земель становились теплее. а острые углы в прошлом старательно сглаживались. Большая заслуга в этом принадлежит его харизматичному ученику, Василию Семеновскому, которому удалось сблизиться со всеми - от Георгия Мересьева до архиепископа Филиппа, от Хмелова до Вольного. Особняком от него держался только хозяин собрания, Виктор Горький, который становился лишь мрачнее с каждым днем. Зато его доверенный адъютант, Святополк Борисов, охотно шел на контакты и отчаянно старался стать "своим" для каждого.
Выработка внешней политики
Александр Федорович Керенский, представитель США в Томске.
В мире с начала 1950-х продолжалась Тайная война между Империей французской нации и Соединенными Штатами Америки. Обе страны обладали внушительным запасом ядерного оружия и не могли осуществить вторжение на территорию друг друга; поэтому, они искали союзников по всему свету и пытались отщипнуть друг от друга чего-нибудь на фронтире. В Азии, интересы Галлии представляли Восточное царство, Таврика (по крайней мере, официально), Авария и Ханьское государство небесного процветания - у Америки с союзниками дела обстояли похуже. Кроме Японской республики и Австралии, на их роль могли пойти только вьетнамцы и филиппинцы, но они не представляли из себя никакой силы - это если забыть о том, что что-то сделать они могли только Нанкину. Поэтому с середины 50-х все администрации в США пытались собрать русские земли воедино - и вот теперь "патриоты" Барри Голдуотера продвинулись в этом деле очень далеко. От Америки в Томск отправился Александр Федорович Керенский - политэмигрант, бывший социал-демократ, не принявший "народную революцию" и поспешно мигрировавший на Запад. На Диких землях он не пользовался известностью или, тем более, авторитетом, но как представитель Соединенных Штатов нашел теплый прием в Томске.
С самого начала была очевидна неизбежность проамериканской ориентации русского объединения. Без серьезной поддержки извне княжества Диких Земель в лучшем случае победили бы только Восточное царство, но не смогли бы противостоять подходящим французским подкреплениям. Созданная Армия Свободы нуждалась в самом необходимом: оружии, обмундировании, порохе и средствах связи, не говоря уже о машинах и артиллерии. Прежние запасы удельных княжеств не могли снабдить общероссийское воинство, возможностей и времени запустить собственное широкомасштабное производство у обитателей Свободных земель попросту не было. Помощь со стороны США могла бы покрыть все затраты: Керенский и сопровождавшие его офицеры американской армии заверили делегатов Собора, что американский ленд-лиз, действующий уже сейчас, будет значительно расширен, а оплате после окончания войны по-прежнему будут подлежать только неиспользованные предметы.
Самый известный агитационный плакат "патриотов" в 1960-м.
На союз с Америкой также толкала очевидная общность интересов. Американцы хотели победить Империю Французской нации, сокрушив установленный ею новый европейский порядок; русские и другие народы Диких Земель остро желали уничтожить оккупационные режимы Восточного царства и французских диоцезов. Русские могли открыть фронт на востоке, отвлекая на себя часть французской армии и их союзников; наконец, если кто-то и мог уничтожить армию Галлии, то это были точно американцы. После Тулузской бойни и ряда инцидентов в Атлантическом океане симпатии в США сдвинулись в пользу так называемой "партии войны": огромное количество американских немцев теперь последовало за Барри Голдуотером, обеспечив тому сокрушительную победу на выборах 1960 года. Искренне веря в свою миссию спасителя цивилизации от французских варваров, новый президент отчаянно искал себе союзников по всему миру для своего крестового похода. По некоторым данным, ЦРУ даже вступило в контакт с правителем Италии Юнио Боргезе - вот настолько отчаянно искал друзей новый правитель свободного мира. Вашингтон тоже был заинтересован в альянсе с русским сопротивлением, поэтому движение к договоренности было обоюдным.
Результатом стало соглашение от 20 июня, которым Русский Собор и Соединенные Штаты Америки объявили начало новой эры в истории взаимного сотрудничества. Теперь при правительстве России открывалось постоянное действующее специальное американское представительство (под руководством А.Ф. Керенского), призванное обеспечить координацию взаимных действий и наладить снабжение Армии свободы и мирного населения всем необходимым - разумеется, первоочередно припасы идут в армию. Председатель Американской комиссии становился полноправным членом правительства российского государства с правом голоса по обсуждаемым вопросам. Америка признает суверенитет России над Дикими Землями и, после продолжительных споров в Конгрессе, признала 27-го и суверенитет над Восточноевропейской равниной, впервые открыто признав их оккупированными. Таким образом США сознательно пошли на резкое обострение международных отношений, одновременно и дав надежду русским, и усилив позиции радикального крыла в Империи Французской нации.
Урегулирование спорных вопросов
В Томске собрались представители множества квазигосударств, каждое из которых обладало собственным правительством и даже идеологией. От ведущего Русский Собор Евгения Михайловича Коновальца требовалось приложить большие усилия, чтобы добиться слаженности работы и взаимодействия от всех. Главными игроками были, разумеется, Дальневосточная, Северная и Сибирская республики, Омское архиепископство, Гвардия Мересьева, Новая Германия и Русская Повстанческая армия. Прочие "страны" следовали в фарватере одного из гегемонов, голосуя за предложенные им идеи и пытаясь всячески его поддерживать. Но, хотя идеологии и различались, а в прошлом у лидеров было немало взаимных обид, были и скрепливающие их хрупкое единство факторы: всеобщая ненависть к французам и их марионеткам, чувство общерусской солидарности, желание получать американскую помощь; наконец, глубокое уважение к деятелям РПА и Сопротивления, собравшим заседание Собора.
Первым шагом к компромиссу стало само название создающегося государства - Россия, лишенное любой идеологической привязки. В проекте Межрегиональной депутатской группы значилась также автономия частей России, хоть и серьезно ограниченная внутренними делами: таким образом, православное духовенство в Омске смогло сохранить свои позиции, как и демократическая партия на Дальнем востоке. Таким образом Василию Семеновскому удалось прийти к соглашению с местными элитами, убеждая их, что некоторым привилегиям ничто не страшно. Чрезвычайно аккуратно ведя продолжительную дискуссию, не допуская никаких оскорблений или переходов на личности, Евгений Коновалец добился признания необходимости послевоенного референдума по всей России каждой делегацией - переходность и неокончательность Конституции оставляла политическим силам надежду на их дальнейший триумф.
Затем, правда, пришла пора коварных деталей. Например, архиепископ Филарет настаивал на сохранении института полковых священников, а Мересьев настаивал на повышении социальных льгот и пособий для населения нового государства. Клаус фон Штауфенберг пытался добиться от Коновальца и Семеновского окончательного и бесповоротного, прямого согласия маршировать не до Днепра, а до Нантского залива вместе с Германской армией, грозясь в противном случае покинуть Собор. Со всем этим на Соборе приходилось разбираться: Василий Павлович Семеновский уверил Штауфенберга, что после долгих лет угнетения и страданий русским простого возвращения домов будет очень мало; Георгия Александровича смогли урезонить, уговорив временно забыть о социалистических идеалах ради победы над общим врагом каждого русского; Филарет добился только добровольного, по желанию большинства солдат, присоединения священников. Так и шли дебаты на Соборе - не всегда без проишествий, но в рабочей, постепенно улучшающейся, атмосфере.
В ходе работы Собора В.П. Семеновский действительно смог добиться признания своего авторитета окружающими. От немецкого аристократа Штауфенберга до расчетливого капиталиста Вольного, от верующего Филарета до убежденного атеиста Мересьева - каждый считал его в какой-то степени "своим", причем крайне надежным человеком. Поддерживая сносные, даже теплые, отношения со всеми, он старался ни с кем не панибратствовать, дабы не дать кому-то оснований для недовольства и зависти. Было сложно, но он уважительно говорил даже с представителями Дальнего востока, которых многие собравшиеся в Томске считали "зажравшимися" и ни на что не способными в военном деле. Собственные политические взгляды Семеновский старался не афишировать, но вот яростную франко- и полонофобию демонстрировал так убедительно, что даже пугал "умеренных" делегатов. Профессионализм, способность быть "своим" для всех, заслуженный за годы партизанщины авторитет и личная харизма помогли Семеновскому в его нелегком пути, уже 7 июля Евгений Коновалец пожелал сделать важное объявление, сохраняя его содержание в секрете. И здесь в ход действия попыталась вмешаться сила, желавшая любой ценой недопустить объединения русских и других народов Диких Земель в единое целое; та сила, что никогда согнала их с жилищ и поработила оставшихся. Государственная Гвардия Империи Французской нации!
Предательство и искупление
| ” | Зачем.. зачем и для чего я здесь? чтобы еще больше страдать? и мучиться? Страдать и мучиться?
Я.. я чувствую свои руки. Ноги. Голову. Даже пальцы. Они со мной, они.. целы, я могу их трогать.. но они и не мои. Я запутался: где я? что со мной? А главное - зачем?... Каждую ночь ко мне приходят товарищи. Юрка Пешков, Боря Кузнецов, Никитка Савельев, Ваня Колокольцев и Машка Фадеева.. и они приходят, садятся напротив меня и просто смотрят. Смотрят прямо на меня своими пустыми глазницами и ничего больше. Эти ребята верили мне.. надеялись на меня, а я их предал. Всех. Весь отряд. Сперва я убеждал их, что не имел выбора. Потом я прогонял их, ругался и стонал. Пытался игнорировать, забыться, обнять женское тело или шприц.. но везде чудились они. Затем я.. умолял о прощении. Просил о нем. Но они всегда молчат. Они просто смотрят на меня, а в конце сна протягивают ко мне остатки рук... и исчезают. Я сломан. Я привык жить с этой мыслью. Улыбаться, когда хочется рыдать, кричать, когда хочется стенать, строить, когда хочется... Это не так-то трудно, изображать из себя кого-то. Но Тувье ошибся. Он не мог учесть появления рядом со мной Божественного. Сегодня на обедне я вслушался.. Я вслушался в слова, которые привык повторять, но никогда не задумывался о них. Пение полностью поглотило меня. Я слушал, слушал и слушал... слушал. Впервые за долгие, долгие годы, я знаю, что сделать. Завтра я избавлюсь от своего поводка. (Последняя записка Виктора Горького) |
“ |
Разумеется, мимо Галлии не прошли новости о готовящемся Русском Соборе в Томске. В былое время туда немедленно отправились бы самолеты и агенты, призванные любой ценой сорвать такое объединение. Но летом 1961 Империя была не в лучшем состоянии: медленно умирал ее президент, бывший главнокомандующим ее войсками, никто из генералов и старших офицеров не желал брать на себя инициативу и ответственность за осуществление подобной операции. Самый вероятный преемник из армейской среды, Шарль де Голль, больше интересовался захватом власти в самой ИФН, а не делами далекого Томска.
Но на защите интересов Франции стояла бдительная Таврика. Леон Сен-Жорж следил за ходом подготовки к Земскому собору и был готов отправить туда специальный отряд Жана-Луи Ренье для ликвидации всех делегатов. Однако он вовремя одумался; терять лучшое спецподразделение Ойкумены в сомнительной авантюре накануне смерти Фурнье не хотелось. Немалую роль сыграла позиция Фантины Ренье, пришедшей к всемогущему викарию просить за мужа (без его ведома, разумеется). Хорошо все обдумав, Сен-Жорж оставил Черную гвардию при себе, а в Томск отправился один-единственный агент, игравший роль связного. В Томске у правителя Таврики были... надежные связи. Именно "дальней агентуре" он поручил избавиться от делегатов. В случае успеха он получал на руки мощный козырь в дальнейших подковерных игрищах: как-никак, именно он обеспечил безопасность восточных рубежей Ойкумены, которые находились последнее время в плачевном состоянии. Наконец, даже если его агентов постигнет неудача, никто уже не сможет прямо связать его с мертвыми радикалами..
Со второй половины июня разительно изменилось поведение хозяина Русского Собора, Виктора Горького. Единоличный правитель Томского государства, в свое время присвоивший себе пафосный титул Хозяина Сибири, первоначально радовался прибытию гостей, активно участвовал в работе Земского собора и даже пытался подружиться с Василием Семеновским. Но совсем скоро он поплохел, стал пропускать заседания, ссылаясь на головные боли и плохое самочувствие; в то же время он не ложился в больницу, предпочитая проводить свободное время у себя дома. Его сожительница и секретарша, Мария Ермолова, старательно охраняла его покой, никого к нему не подпуская.. Кроме, разумеется, Святополка Борисова, его ближайшего сподвижника и помощника.
Именно Святополк остался его последним докладчиком, ему же 3 июля 1961 Горький передал право руководить томской делегацией на Соборе. К тому моменту С.В. Борисов давно оброс связями, знакомствами и cмог получить расположение большинства делегатов. Он хорошо общался с Егором Погромским, тайком осуждая слишком "вольный" образ жизни Хозяина Сибири; стал другом Агафьи Болотной и даже добился рукопожатия от Георгия Мересьева и Клауса фон Штауфенберга. Только Василий Павлович Семеновский и Евгений Коновалец из ведущих личностей сохраняли с ним дистанцию, не собираясь ее сокращать. Более того: казалось, что с каждым днем лидеры крупнейшей повстанческой группировки становятся только более подозрительными, опасливыми. Желая сломать лед в отношениях между делегатами, и, следовательно, их странами, Борисов, на правах временного распорядителя объявил о торжественном банкете 7 июля. Чувствуя, что дни работы Собора уже подходят к концу и зная, что основные решения уже приняты, делегаты действительно ощутили нужду в отдыхе.
Седьмому числу было суждено оказаться самым долгим, ярким и насыщенным днем работы Собора. Ранним утром Коновалец пришел к Семеновскому, поставив его в известность о своем желании видеть его преемником на посту главы РПА. Будущий преемник не отказывался, но смело высказал давно копившиеся у него подозрения насчет Горького: совершенно не такого поведения от него ожидали, и даже вся активность его помощника (тоже подозрительного типа, кстати) не могла заменить личного присутствия Виктора. Некогда этот человек претендовал на власть над всей Сибирью, а теперь просто сидит у себя, пока в шаговой доступности решается судьба всей России? Тогда Коновалец не поверил словам Семеновского, считая, что он стал попросту слишком подозрителен. В 9 утра Е.М. объявил с трибуны об отставке и о назначении нового генерала Русской армии; Семеновскому устроили продолжительную овацию, он потом еще двадцать минут принимал личные поздравления.. Сам партизан не заметил, как к нему подошел Святополк Владимирович и предложил рюмку водки на радостях. Заместитель буквально сиял от счастья, но выражение бегующих глаз совершенно не понравилось Семеновскому. Было что-то подлое, хитрое в несмелом беге зеленых зрачков...
Внезапно в дверях Собора появился сам Виктор Горький. Делегаты моментально стихли; на них впечатление произвело не столько появление Горького, сколько его внешний вид: он надел простую гимнастерку, без каких-либо наград или знаков отличия. Стремительными шагами он подошел к Семеновскому и Борисову и еще более быстрым движением выбил из руки последнего рюмку. Никто ничего не успел понять, как Горький уже достал самый обыкновенный нож. И тут Василий Павлович услышал со всей четкостью короткий, но выразительный диалог: моментально ставший серьезным Борисов на чистейшем французском спросил "Ради чего?", а в ответ, уже на русском, Горький крикнул "За Россию!" и... немедленно проткнул своего фаворита ножом в горло.
Итоги и последствия
| ” | Собрание бандитов нисколько не беспокоит Крепость. Все наши планы должны продолжаться в том же темпе, что и прежде. (Леон Сен-Жорж)
|
“ |
Для Диких земель
Международные
В культуре
| ||||||||||||||||||||
.png){kind=link}
